о структурах событий. В обоих произведениях, по всей вероятности нисколько не зависимых друг от друга, обнаруживается зависимость праксеологии от более общей дисциплины, которую мы позволяем себе упрощенно назвать теорией событий, зависимость, впрочем, явно следующая также из основных идей диалектики. Это вполне понятно, поскольку действия являются процессами, событиями. Следовательно, морфология и типология действий должны представлять собой детализацию морфологии и типологии процессов. А кинетические процессы, события — это те или иные изменения предметов, происходящие всегда под воздействием каких-то более сложных предметов, каких-то комплексов, куда мы включаем и субъектов действий. Таким образом, эту более общую по отношению к праксеологии исследовательскую дисциплину смело можно было бы назвать также теорией комплексов — иногда ее так и называют.

Здесь уместно сослаться на небольшой пример. Существуют различные комплексы, отличающиеся друг от друга, в частности разнообразием и сложностью зависимостей между их составными частями. Существуют слабо связанные конгломераты, естественные неорганические целостности вроде солнечной системы, кристаллы, организмы, механизмы, стада, рои, коллективы, учреждения. В высокоорганизованных комплексах выделяются руководящие элементы, например двигатель автомобиля, голова человека, распорядительный орган во взаимодействующем коллективе. Градация степени органичности — это нечто из сферы исследования теории комплексов. Далее мы констатируем, что устранение руководящего элемента влечет за собой больше отрицательных последствий для сложного объекта, чем устранение какого-либо другого его элемента, а это уже положение из теории событий. Неважно, какого названия придерживаться. Во всяком случае, различия из области теории комплексов (теории событий) лежат в основе различий из области типологии коллективных действий, где мы имеем формы почти чисто агрегатные (выемка грунта параллельно работающими землекопами) и формы весьма различной степени организованности (работа современной фабрики, взятая в сложном сплетении множества внутренних зависимостей). А в качестве зависимости от области общей теории комплексов и событий (может быть, это и будет наиболее подходящее для нее название?) они просвечивают из-за праксеологических норм, что ясно видно хотя бы на примере той части нормативной праксеологии, которую можно было бы назвать общей теорией негативной кооперации. Такая кооперация характеризуется несовпадением целей действующих субъектов. Негативную кооперацию можно наблюдать, когда одна из сторон стремится разрушить сложный объект, являющийся, собственно, не чем иным, как противодействующим субъектом, либо группой таких субъектов, либо инженерно-технической конструкцией, которую другая сторона использует в качестве орудия. В этом случае ясно, что целесообразность требует нанесения удара по руководящим элементам этих сложных объектов, поскольку от их разрушения — как учит теория комплексов и событий — в наибольшей мере зависит разрушение целого. Вот еще пример общего понятия из области теории комплексов и событий в сфере построения дедуктивных формализованных систем. Генрик Стонерт пишет в своем труде под названием «Определения в дедуктивных науках»: «Мы отдаем себе отчет в том, что трудно найти или создать объекты, обладающие двумя положительными качествами в их максимальной степени и выбранные в определенных отношениях. Эта же закономерность касается и символики, и здесь трудно совместить максимум точности с оптимумом наглядности. При этом большую степень какого-либо одного свойства приходится оплачивать меньшей степенью другого»[8].

Здесь нельзя не вспомнить о произведении, в котором нашла свое наиболее яркое выражение зависимость праксеологических проблем от проблем из области упомянутых еще более общих исследований, из области общей теории комплексов и событий. Мы имеем в виду опубликованную в 20-х годах в Киеве на украинском и немецком языках работу Слуцкого, трактующую понятие праксеологии. В этой же работе дается соотношение праксеологических понятий и понятий экономической науки (последние должны опираться на первые). Градация степеней общности и односторонней зависимости областей нашла здесь надлежащее выражение: наиболее общей является теория событий, среднее место занимает праксеология, а экономические исследования стоят в конце. Подобно этому и в трактате о хорошей работе неоднократно приходится формулировать тезисы, являющиеся обобщениями некоторых положений экономики, когда, например, речь идет об общих показателях производительности труда (измеряемой при этом отнюдь не обязательно в денежном выражении). С другой стороны, в таком трактате постоянно приходится ссылаться на зависимости из теории комплексов и событий. Эта теория не является частью праксеологии, но ее основы праксеолог зачастую должен разрабатывать сам для собственного употребления ввиду отсутствия готовой системы такой науки. Наконец, с нашей точки зрения, заслуживает внимания многолетняя исследовательская, литературная и педагогическая деятельность бельгийского ученого Жоржа Гостеле, который в ряде статей (в частности, в польских изданиях) проанализировал множество проблем из области своей специальности. Это сравнительная методология, прежде всего сравнительная методология паук и практического мастерства. Исследуя эти проблемы, Гостеле неоднократно затрагивает общепраксеологические вопросы, уточняя и систематизируя относящиеся к ним понятия.

Для иллюстрации приведем цитату, в которой дается определение понятию действия: «Действовать и притом действовать обдуманно — это значит изменять действительность более или менее сознательным образом; это значит стремиться к определенной цели в данных условиях при помощи соответствующих средств, с тем чтобы от существующих условий прийти к условиям, отвечающим поставленной цели; это значит включать в действительность факторы, в результате которых происходит переход от системы подлежащих определению начальных условий к системе определенных конечных условий. Действие, которое мы намерены осуществить, требует, следовательно, троякого определения: 1) определения цели, 2) определения условий, относящихся к действительности, 3) определения средств, приспособленных как к намеченной цели, так и к существующей действительности. Нет сознательного действия, которое не содержало бы стремления познать нечто действительное и найти средства. Цель, условия и средства — вот три элемента практической деятельности, как, впрочем, и научной деятельности»[9].

Праксеологом является, несомненно, и Джордж Мид, автор труда «Философия действия» («The Philosophy of the Act»), известного мне, к сожалению, только из критической статьи Грейс А. де Лагуны «Коммуникация, действие и объект в трактовке Мида» («Communication, the Act and the Object with Reference to Mead»), опубликованной в «The Journal of Philosophy» (1946, vol. 43, № 9). Уже после опубликования первого издания настоящей работы в наши руки попали следующие труды, имеющие в значительной мере праксеологический характер: коллективный труд Парсонса, Шилса, Толмена, Оллпорта, Клукхона, Меррея, Сирса, Шелдона и Стауфера «Относительно общей теории действия» («Toward General Theory of Action») и труд Жозефа Нюттена «Задача, успех и неуспех. Теория человеческого поведения» («Tâche, réussite et echec. Théorie de la conduite humaine»).

Мы рассмотрели возможность типологии форм действия как компонента описательно-аналитической части науки о хорошей работе, той части, в которой скорее рассматривается само понятие работы и разнообразие ее видов, чем дается разработка норм целесообразности, где не обосновываются ни рекомендации, ни предостережения. Сюда же мы отнесли анализ элементов действия.

Существуют такие понятия, как «виновник», «орудие», «продукт труда» и т.д. Необходимо проанализировать их смысл (или же смыслы), но нельзя этим ограничиться, нельзя удовлетвориться аналитическими определениями. Скорее следует