Номер не прошел. Здоровяк посоветовался с коллегой в дверном проеме и повторил свое требование предъявить документы. Одновременно второй тип втиснулся в купе, а на его месте возник третий. Господи, их там, как мух на помойке!

– Что вам нужно? – спросил я, по-прежнему изображая из себя ничего не понимающего иностранца.

– Покажите ваши документы! – ответил первая горилла на чистом дангорском.

Далее мы действовали почти синхронно. Почти, потому что я хоть на секунду, но был впереди. Я отдел приказ роботу напасть на бульдога, наседавшего на меня и успевшего уже достать наручники. Белокурая бестия в тот же миг выхватила бластер. Робот, как метеор, вылетел из шкафа и получил полновесный заряд в грудь. Однако это не остановило его – специального робота-бойца службы безопасности Дангора. Его бронированный кулак обрушился на череп гориллы и он смялся, словно яйцо.

Вторая горилла, столь же проворная, что и первая, снесла выстрелом голову моему верному слуге. Воспользовавшись тем, что нападающий отвлекся, я вцепился левой в его кисть, сжимавшую бластер, а правой врубил ему по рогам. Бластер полетел в угол, противник на один диван, я на другой.

В этот миг на сцену выскочил третий артист. Я откинулся назад, одновременно согнув конечности, и отвесил ему жестокий удар ногой в нижнюю челюсть. Он получил сорок третьим размером серьезного мужчины, и я уверен, его внутренности заиграли марш: «меня тошнит».

Я вскочил и столкнулся лбом в лоб со вторым детиной. Он врезал мне так, что теперь мои внутренности вывернулись, как фуфайка. Я рухнул. Здоровяк собрался с силами, чтобы продемонстрировать новый образец своего искусства боксера. Я получил боковой в скулу, прямой в лоб и начал считать звезды. Третий под дых подбросил меня в воздух и я услышал жалобный хруст моего пояса-хамелеона. Подлец знал, куда ударить.

Громила, которому я продемонстрировал свои грязные подошвы, сидел напротив с окровавленным ртом. Он вынимал зубы один за одним, как будто отрывал лепестки ромашки, и клеил на диван.

Этот спектакль страшно его унижал, а его напарника превратил в разъяренного быка. Он хотел подловить меня еще раз и, ожидая, что это будет хорошей дозой снотворного, вложил в удар всю свою силу. К несчастью для его фаланг, я успел уклониться, и его чудовищный кулак врезался в стену. Озлобленный живодер испустил душераздирающий крик.

Его вопль вывел меня из летаргии. Я ударил его прямо в рыло. Его отбросило назад. Еще один удар ногой, но, какая жалость, мне не хватило места для размаха, вместо челюсти я угодил в ту часть его персоны, где собраны причиндалы, служащие для продолжения рода. Удар по этому месту больнее, чем удар по самолюбию.

Громила зарычал, как раненый лев, и растянулся в проходе купе. Не забыв прихватить бластер и кейс, я перескочил через него и устремился в коридор. Беззубая горилла забыл свои зубы на диване и бросился мне вдогонку… Я выиграл чуть меньше метра. Вагон был переполнен, набит битком. Ужом проскальзывал я между людей и чемоданов. Столкнувшись со старушкой в черном, я поменялся с нею местами и всучил старую даму моему преследователю. Теперь он выглядел так, словно просил ее руки. Старушка среагировала быстро – вместо руки он получил по морде. Я вскочил на чей-то багаж и выпрыгнул через открытое окно на перрон…

А теперь, дамы и господа, ноги в руки! Целую, до пятницы! Я расталкивал людей, переворачивал чемоданы. Скакал, как легендарная птица-кенгуру с Земли, а может быть зверь, не помню. Но скакал здорово. Домчавшись до выхода с вокзала, я оказался лицом к лицу с большим и суровым служащим, которого уже предупредили, и, который готов был исполнить свой долг. Я протянул ему билет, забыв разжать кулак, и угодил ему в подбородок. Бедняга перелетел через вертушку и шмякнулся затылком о стену.

Привет! Привет! Лечись и думай о смысле жизни! Сзади послышались азартные крики. Я удвоил скорость. Вылетев из здания вокзала, я заметил черный грузовик. Я рванул к нему и вспрыгнул на подножку. Ошеломленный шофер смотрел на меня, не мигая.

– Моргни, папаша, и жми на полную, – сказал я ему, давая понюхать ствол бластера. Он, видимо, любил этот незабываемый запах, так как сразу дал по газам.

Мы летели по улицам на глазах у изумленных прохожих. Эсбэшники быстро вычислят меня, размышлял я, щурясь на ветру, и ринутся в погоню на своих флаерах, более быстрых, чем грузовик. Оставаться на нем опасно.

На повороте я спрыгнул… Бросил взгляд вокруг. Маленький кондитер слезал с велосипеда, держа перед собой торт с надписью «Честь Ярзуны». Я обесчестил эту «Честь», размазав по тротуару, и оседлав велик. Приподнявшись в седле, высунув язык, я накручивал педали… Сворачиваю, еще… еще… Плевать на направление, для меня хороши все, где меня не поймают.

Время от времени я оглядывался через плечо. Столица безмятежно купалась в солнечных лучах. Жители спокойны и не подозревают, какой страшный преступник катит мимо.

Я оставил велик у чьего-то порога, сворачиваю за угол и спокойно иду по узкой старинной улочке. Как хорошо жить! Розовое спокойствие разливается внутри. Мой «хамелеон» приказал долго жить, а я отнесся к этому столь философски. Сам удивляюсь себе.

Квартал, в котором я находился, спокоен. Дома здесь зажиточные. Если бы я ушел отсюда, то наверняка нарвался бы на кордон. «Эсбэ» знал теперь, что я в Столице, и скоро прочешет весь город. Но начнет не с таких кварталов.

Мне надо срочно воспользоваться короткой передышкой и найти укрытие. Но это возможно только теоретически. А что такое теоретическое укрытие? Место, где можно расположиться, не боясь быть замеченным. Где же мне расположиться, будучи гонимым, без друзей, без знакомых…

Слово «друг» застряло у меня в голове. Моргено! Если бы мне удалось связаться в ним, добрым старым другом, он смог бы меня спасти. Его моральный долг оказать мне эту услугу, потому что мы работаем в одной связке и не раз спасали друг друга.

Но как с ним связаться? Я не знаю, где он живет. Я не ведаю, есть ли у него фон и не имею времени, чтобы разузнать это.

Пока я скреб свой котелок стамеской, пытаясь выскрести из него дельную мысль, в конце улицы появился эсбэшник. Он сразу же обратил на меня внимание, едва увидел. Он не просто обратил внимание, он меня узнал! Ну и свист! Какие потрясающие звуки! Резковаты, правда, для моих ушей,