ей макияж – и не простой, а, как вы отметили, театральный. Это говорит не только о том, что он имеет отношение к театру или кино, но еще и о том, что грим был у него с собой – вряд ли он принадлежал жертве.

– Согласна, ведь использование театрального грима требует определенных умений, а наш судмедэксперт утверждает, что он был наложен по всем правилам.

– Есть еще вариант: и жертва, и убийца оба работали где-то, где используется театральный грим. И тогда это лишь подтверждает…

– Что злодей и жертва знакомы! Видите ли, Андрей Сергеевич, меня кое-что смущает. С одной стороны, многое указывает на этот факт, а значит, убийство могло быть совершено по личным мотивам…

– Вас смущает налет театральности? – догадался профайлер. – Что убийца действует как маньяк, но жертва всего одна, выбрана отнюдь не по принципу сексуальной привлекательности и, скорее всего, она лично его знала?

Бахметьев довольно точно изложил сумбурные идеи, роящиеся у Аллы в голове, и она кивнула в подтверждение его слов.

– На мой взгляд, одно другому не мешает, – продолжил он. – Во-первых, действительно, других жертв нет, но вы сами сказали, что это пока. Во-вторых, кто сказал, что у серийного убийцы не может быть знакомых, от которых ему по какой-то причине нужно избавиться?

– Например, по какой?

– Допустим, жертва каким-то образом узнала о его, гм… деятельности?

– Что ж, давайте допустим. Еще идеи?

– Ваша жертва может быть первой.

– Не слишком ли странный выбор для «пробы пера»?

– А кто сказал, что он любит молоденьких? – парировал Бахметьев. – Лично мне ясно одно: если это убийство не работа подражателя – а у нас нет оснований такое предполагать, так как другие похожие жертвы не просто отсутствуют, но и информация о них не просачивалась в СМИ, из которых этот самый подражатель мог бы узнать об их существовании, – у убийцы проблемы либо социального, либо психического характера! Нормальный человек не стал бы гримировать убиенную: он пытается что-то этим сказать, понимаете?

– Да и сокрытием трупа он не слишком-то озаботился… Как думаете, мог злодей использовать чужую одежду для наряда убитой?

– Если судить по снимкам, размер ее, – задумчиво проговорил психолог, снова беря в руки фотографии и внимательно их изучая. – Никакого особого стиля я тоже не замечаю – обычная одежда немолодой женщины. Она была новой?

Алла покачала головой.

– Никаких следов, кроме принадлежащих убитой, на ней не обнаружено – ни на верхней одежде, ни на нижнем белье, – добавила она.

– Тогда, скорее всего, вещи принадлежали жертве, – сделал вывод профайлер. – Алла Гурьевна, я от души надеюсь, что ошибаюсь, но, сдается мне, вы имеете дело, по меньшей мере, с психически разбалансированным человеком. Можно предположить, что он – человек с неудавшейся личной жизнью или карьерой, считающий себя недооцененным близкими и обществом в целом. Он страстно жаждет внимания, но опасается его последствий: с одной стороны, он привел женщину в порядок, но это дьявольское выражение лица, созданное при помощи грима, и то, что он выбросил ее на свалку…

– Вот-вот, как раз об этом я и хотела спросить! – перебила Алла. – О чем это вам говорит?

– Психология, как и психиатрия, – наука неточная, каких-то алгоритмов здесь не вывести! Человек – существо противоречивое, знаете ли, и он может испытывать одновременно несколько совершено противоположных эмоций.

– Мы сейчас о здоровом человеке говорим?

– Если речь о психически больном, все усугубляется. Но вы правы: то, что тело оказалось на мусорной свалке, – скорее всего, не случайность.

– И я об этом, – кивнула Алла. – Тащить труп через весь город – дело опасное, ведь можно избавиться от него более легким способом: прикопать в лесополосе или утопить, к примеру.

– Возможно, это что-то означает: например, «тут тебе и место, среди отходов»?

– И как это вяжется с гримом? Он ведь старался: честно признаюсь, когда я впервые увидела лицо жертвы, то вся мурашками покрылась!

– Верю, – усмехнулся Бахметьев. – Даже фотографии произвели на меня впечатление! Могу предположить, что злодей испытывал неприязнь к убитой – отсюда и «раскраска» с последующим вывозом на свалку… Или это страх.

– Страх?

– Что вам известно о коулрофобии?

– Боязни клоунов?

– Именно.

– Если злодей боится клоунов, зачем гримировать жертву под одного из них?

– Лучший способ избавиться от фобии – встретиться с ней лицом к лицу! Скажите, тело лежало на виду или было похоронено под мусором?

– На виду, иначе бы его и не обнаружили.

– Значит, убийца хотел, чтобы труп нашли.

– Вы и вправду верите во всю эту чушь? – недоверчиво поинтересовалась Алла.

– В какую?

– В ту, что каждый маньяк прямо-таки мечтает быть пойманным?

– Это не совсем верно. Некоторые из них и в самом деле настолько не уверены в себе, что хотят этого, однако в целом такие люди не то чтобы желают быть схваченными, а ждут, чтобы их «деятельность» оценили, если можно так выразиться, – именно поэтому вы нашли тело так легко. И, Алла Гурьевна, вы уж меня простите, но, боюсь, вы найдете и других: если я прав, это неизбежно!

* * *

Театр поразил Леру своей тишиной: казалось, в нем нет ни души! Она вошла через вход для персонала, но все равно у нее появилось ощущение, будто она одна во всем огромном здании: если бы не Севада, ожидавший ее у пустого гардероба, чувство зловещей пустоты могло бы даже напугать ее!

– Где народ? – поинтересовалась Лера. – Все как будто вымерло!

– Сегодня спектаклей нет, – пояснил оперативник. – Только репетиции. Там, собственно, все и произошло.

– Где там?

– На главной сцене.

– Что, прям на сцене? – недоверчиво переспросила она.

– Идем – сама увидишь!

В зале царила полутьма, освещалась только сцена, на которой, словно муравьи, суетились люди в спецодежде. Осмотревшись, Лера заметила небольшую группу, рассредоточенную на нескольких рядах, начиная примерно с пятого – судя по всему, члены труппы. Потенциальные свидетели. Разумеется, начать следовало с места преступления.

– Она умерла прямо на сцене, прикинь! – пробубнил ей в ухо Логинов. – Ну разве не мечта любого артиста?

Звучало цинично, но, по сути, справедливо.

– Кто – она?

– Ну актриса же! Говорят, «звезда» этого заведения…

Дальше Лера отключила слух: на подмостках лежало тело, и она сразу же узнала тонкое лицо, обрамленное растрепанными темными волосами: это была та самая девушка, партнерша Третьякова, которую она видела на празднике у вице-губернатора!

– Не может быть! – выпалила она, подавшись вперед, все-таки надеясь, что ошиблась.

– Ты что, знаешь ее? – удивился Виктор.

Лера не ответила – требовалось убедиться. Она приблизилась и поняла, что сомнений быть не может: убитой оказалась именно Диана Кочакидзе, актриса Музыкального театра!

– Так ты знакома с ней? –