Шрифт:
Закладка:
– Татья-я-яна Эдуардовна, – пропела Наташа из своего угла. – Мы с вами на какой день договаривались?
– На ч-четверг, – женщина покачивалась.
– А сегодня что?
– Сегодня… четверг!
– Вы прекрасно знаете, что сегодня пятница. И давайте мы не будем…
– Да что вы, как я не знаю!.. Вот, это он. Как просили. Илья, подойди к женщине! – Она снова подтолкнула младшего к Насте. Мальчик налетел на нее и, покачнувшись, встал. Глаза бессмысленно оглядывали комнату.
– Женщина, аккуратнее!.. С сыном, – Настя присела и взяла мальчика за плечи. – Всё в порядке? – спросила она и потом поняла, что тот не ответит.
– Пришли как смогли! Тут всё. Анализы, направ-направления, всё! Держите. – Переваливаясь, женщина подошла и бросила на стол рядом с Настей бумаги. Оля, вцепившаяся в пиалу как в оберег, вздрогнула.
– Послушайте! Эта женщина здесь больше не работает! Мы с вами на когда договаривались?
В ответ – невнятное бурчание.
– На вчера мы с вами договаривались! Вот пойдемте сейчас и обсудим, на какой день нам переназначить.
Наташа схватила блокнот со своего стола и увела в коридор алкоголическую мамашу с детьми. Приняла удар на себя, мир ее памяти.
– Может, хоть проветрим? Мне кажется, я сейчас сама опьянею от ее перегара. – Настя подошла к окну и дернула скрипучую деревянную раму.
– Видишь, всё как обычно, – сказала Оля. – Должна была вчера привести, а сегодня мы уже что, психиатра нет.
Настя угукнула и села обратно рядом с Олей.
– Ты раньше поспокойнее была. А сейчас будто не алкоголичку с олигофреном увидела, а призрака. Вся бледная сидишь.
– Так я и не дефектолог уже сколько, – тихо ответила Настя. – Отвыкла.
Из-за дверей раздалось приглушенное дребезжание школьного звонка. Перемена. Уже скоро.
– Знаешь, а ведь Дима так ни с кем больше и не сблизился после твоего ухода.
* * *
За дверью глухо и монотонно звучала коррекционная школа. Наташа вернулась в кабинет:
– Идет, идет! – и побежала к своему столу.
В кабинет вошел мальчик – скорее, юноша, высокий, аполлонистый, с пружинистыми волосами – в лаконичной бежевой рубашке, строгих брюках и туфлях, под застегнутой жилеткой – худенький галстук (неужто опять на резинках? – мелькнуло в Насте), за спиной – рюкзак.
С днем рождения, с днем рождения, дорогой Дима, заголосили Наташа с Олей. Дима заулыбался – той же робкой, виноватой, странно открытой улыбкой.
Настя взяла со стола подарок и медленно подошла.
– Привет… Дима, – помощь улыбкой.
– Здравствуйте, – он неуверенно ответил. Не узнал?
– Дима, это я. Анастасия… – ждала, что он продолжит.
– Александровна, – продолжила Наташа.
– Я… я приехала, – закончила Настя.
– А-а. Ну. Да. Здравствуйте.
Узнал? Узнал?!
Оля зазывала к столу, пришаманивала руками, пригорюнивалась от того, что все замерли и не идут. Принесенный Настей торт она уже разрéзала, включенный чайник гудел, как взлетающий вертолет.
Настя протянула Диме подарок. Боясь неловкого молчания, спросила: Не хочешь примерить?
Он открыл пакет, засунул руку, антарктически светлую на фоне праздничного картона, атлантически неземную. Темно-бордовый матовый галстук свесился в его руках мертвой змеей. Все ждали.
Мальчик поднял растерянные глаза.
– Я… не умею, – снова посмотрел вниз.
– Мы же с тобой учились? Завязывать? – теперь растерялась Настя.
– Я больше не умею, – просто и четко. Закрыл пакет и протянул обратно.
Наташа с Олей смотрели на Настю. Дальше?
– Давай я?
Настя слегка привстала – шесть лет назад пришлось бы присесть – и стала завязывать. Дима смотрел отстраненно, сквозь Настю и сквозь стены, как умеют смотреть в какие-то другие слои только слепые – ну и вот умственно отсталые. Пока она обвязывала широким концом узкий, продевала в петлю и старалась не смотреть на лицо мальчика, в глазах щипало сильно, будто в них, опухшие, закапали белладонну. Вразнобой вертящимися руками она затянула петлю и опустила воротник Диминой рубашки. Шагнула назад. Посмотрела сверху вниз, снизу вверх, как сканер, пик, пик.
Дима тоже глянул вниз. И бормотанием:
– Спасибо.
Сели за тот же стол. Комнату заполняли простые запахи. Растворимый кофе, масленый торт, старые папки с важными бумагами. Настя по ним даже скучала, немного (так, хотя бы взглянуть бы, как на школьные фотоальбомы бы, бы, бы). Торт с аппетитом ела только Наташа. Оля растерянной дурой смотрела на всех. Настя говорила с Димой про его жизнь. Ну как – говорила она, а он отвечал первоклассно, в смысле как в первом классе. Да, всё так же, да, с ребятами не о чем, да, не хочется, да, неинтересно, да, да, да, да. да. да. да. да. . . . Да, в школе легко – русский, математика, труд (много труда), физкультура, прогулки, домой в пять ровно. Нет, дома не обижают. Брату с сестрой надоело, просто не смотрят. Настю радовало, что мир вокруг Димы перебесился и стал спокойным.
В коридоре снова задребезжал звонок. Дима встал, поблагодарил – так же сухо, простое галстуковое спасибо. Пошел.
– Дима, подожди… – Настя, встала, за ним. Он обернулся. – Я…
Что говорить, когда не о чем говорить?
– Прости меня. Прости, что не приезжала.
Дима не улыбнулся – ни слегка виновато, как обычно раньше, ни радостно – никак.
– Ничего, – повернулся к двери. – Я на урок.
Настя села – ноги стали дурные. Бывшие «девочки» смотрели на нее, одна – изучающе, другая – сочувственно, обе лучше бы вообще не смотрели, да катились бы вы обе знаете куда, на хрена я приехала-то, не на вас посмотреть, вот что я вам скажу точно.
– Я тебе торт с собой положу, – сказала Оля и кивнула. – Дочку угостишь.
* * *
С неба сыпалась мелкая ленивая перхоть. Связка шаров вырвалась из цепких веток и летела в небо, стройно, только один сдувшийся шарик метался в истерике, дергался на веревке. Настя спускалась с полуразваленного дефективного крыльца коррекционной школы. Под мышкой – коробка, за воротником – скрюченная поломанная шея. Ну и куда этот чертов торт девать?!
В метрах тридцати на скамье сидели дети, рядом – бесформенное черное пятно, тест Роршаха на снежном фоне. Настя подошла.
Женщина спала, втянув голову в пальто. Из-под него, даже на расстоянии метра, несло спиртом. Понятно: ноги довели только до скамейки. Инстинкт, рефлекс. Ее дети – один нормальный, второй УО – сидели обмотанные шарфами, укрытые от февраля шапками с козырьками.
– Вы что же это тут? Зайдите хоть? В школу.
– Нормально, – ответил старший. – Скоро проснется,
