Шрифт:
Закладка:
А что же Пахом? Что же Копчик? Он умел рисовать. Объективно. Он годами жил на то, что писал копии великих мастеров и продавал их за пару сотен. Но скоро он так набил руку, что его копии ни в чём, кроме времени, не уступали оригиналам. Его работы ценились весьма высоко, но ни музеи, ни частные лица не могли платить больше той суммы, которую обычно платят за копию.
Как-то раз к Пахому пришёл один крупный криминальный авторитет и сделал необычное предложение. Он заказал копию «Тайной вечери» Леонардо да Винчи, только вместо лица Иисуса он желал видеть своё лицо, а вместо апостолов просил изобразить его корешей. Он даже принёс их фотографии.
Идея Копчику не понравилась, и он наотрез отказался.
- Плачу десять кусков, - пообещал криминальный авторитет. - Десять кусков зелени наличкой…
- Но это же богохульство…
- Двадцать кусков и моё дружеское расположение.
Для приличия Пахом Копчик ещё чуток поколебался. Он сказал:
- Но ваши коллеги…точнее…э…друзья… Многие из них куда крупней апостолов…более развиты физически…
- Ну, слегка подкачай апостолов. Я, кстати, тоже не такой дохляк, как Иисус, да простит меня Господь. Учитывай это. Ты скопируй всё в точности, как на картине Леонардо: шмотки, позы, антураж, предметы, цвета, бля… Но чтоб вместо них – мы.
- А кто же Иуда? – спросил Копчик.
- Грамотный и своевременный вопрос, - криминальный авторитет протянул маленькую фотокарточку. – Иудой изобрази вот этого пассажира. Он - пусть земля ему будет пухом – прекрасно подходит для этой композиции.
Закончив картину, Пахом не поставил в углу свои инициалы, как это делал обычно. Он вполне разборчиво подписал: Митрофан Алмазов.
Дружкам криминального авторитета картина понравилась. Во всяком случае, скоро к Пахому явился один из апостолов и попросил изобразить свою любовницу в образе Моны Лизы.
Копчик потребовал за работу двадцать пять тысяч. А по окончании снова подписался как Митрофан Алмазов.
Заказы посыпались один за другим. Главы финансовых компаний, банкиры, спортсмены, звёзды шоу-бизнеса и политики желали видеть себя Македонским, Цезарем, Наполеоном… Иногда заказывали картины для своих врагов. К примеру, лидер коммунистической партии заказал точную копию известной картины «Боярыню Морозову везут на казнь». На копии боярыня удивительным образом была похожа на ярую противницу коммунистической идеологии.
Митрофан Алмазов быстро и надолго вошёл в моду.
Многие художники подхватили его направление, но Алмазов был первым и до сих пор оставался лучшим.
Глава 11
Через двадцать минут я был в огромной и светлой мастерской художника.
Между прочим, я слышал, будто те, кто знал Пахома Копчика до того, как он стал Митрофаном Алмазовым, теперь называют его «Алмазный Копчик». Естественно, я себе такого панибратства позволить не мог.
- Великий Митрофан Алмазов! – я приподнял козырёк своей фуражки. – Снимаю шляпу перед вашим гением. К слову сказать, я и сам художник. С отличием окончил ВХУТЕМАС. Сейчас вынашиваю идею написания картины «Запорожские скинхеды пишут электронное письмо Бараку Обаме».
Алмазов слушал меня с лёгкой улыбкой на устах. Низенький и тщедушный, он, тем не менее, производил впечатление спокойного и уверенного в себе человека. На нём были потёртые джинсы и джинсовая рубашка.
В мастерской бесшумно работали кондиционеры. Приятная прохлада пьянила и расслабляла.
- А вы и вправду похожи на Остапа Бендера, - сказал Алмазов. – Во всяком случае, на такого, каким я его представлял.
- Я похож на своего отца!
- Вот как?
- Да, так уж вышло. Я сын Аркадия Романова.
- Сын? – ухмыльнулся Алмазов. – Какой именно?
- Любимый.
- Ну что ж, очень приятно. Мы дружим с твоим отцом тридцать пять лет. Познакомились на одной комсомольской свадьбе. Знаешь, что означает «комсомольская свадьба»?
- В общем, да. – Я помолчал, прикидывая, какая из цитат подойдёт к данному моменту. – Хотя в то героическое время я ещё был крайне мал, я был дитя. Папенька отмечает юбилей, просил привезти приглашение.
- Благодарю.
- Не стоит благодарностей. Для меня это большая честь.
Дело было сделано. Я мог идти. Но там, на улице, стоял такой «ташкент». Солнце жарило вовсю, хотя лишь только подбиралось к зениту. А здесь, в мастерской, было прохладно и тихо.
- А позвольте, - говорю, - вас спросить как художник художника: вы в мастерской курите?
- Курю, - ответил Алмазов, - когда выпью.
- Разрешите, я закурю.
- Так, может, и пятьдесят капель коньячку?
- К сожалению, я на работе.
- Я тоже.
- Да и такая погода, если честно, не располагает к выпивке.
- Тогда холодненького пивка.
Он прошёл в дальний угол и, отодвинув прикрытые скатертью картины, открыл разрисованную дверцу притаившегося там холодильника. Достал две банки пива, одну бросил мне.
Я вытер шарфом покрытую холодными росинками банку.
- Чешское, - сообщил хозяин дома. – Мое любимое.
Я вскрыл банку и сделал жадный глоток.
- Господи! – воскликнул я. - Это лучше, чем трахаться!
- Ну, вам виднее, - грустно, как мне показалось, заметил Алмазов.
- Над чем вы сейчас работаете? – полюбопытствовал я.
- Готовлю Романову подарок.
- Покажете?
- Я только начал. Там ещё нечего смотреть.
- Убеждён, вам достаточно поставить на холсте одну точку и подписаться - и эта картина уже будет стоить несколько десятков тысяч.
Алмазов склонил голову набок, прищурился и произнёс:
- Вы невероятно похожи на Бендера. Уверен, он был именно таким.
- Спасибо.
- Не благодарите меня. И не радуйтесь. Бендер был весёлым человеком, а весёлые люди куда ранимей, чем кажется.
Глава 12
Кто может знать, каким на самом деле был Остап Бендер?
Единого прообраза у Остапа Бендера не было. Бендер – персонаж собирательный. Многие, очень многие дали пищу для приготовления главного блюда «Двенадцати стульев» и «Золотого телёнка». К примеру, Митя Ширмахер, одесский знакомый писателей, а также старший брат Ильфа Александр и Валентин Катаев, старший брат Петрова… А фразу «Может, тебе дать ещё ключ от квартиры, где деньги лежат» авторы услышали от одного профессионального бильярдиста. Но основным прототипом, оказывается, был некий Осип Шор, родной брат известного
