На стенах потекла лава, освещая комнату. Справа стояло огромное зеркало. Я вскочила на ноги и подошла к нему. На моей шее появился ошейник. Обычный кожаный. Такие люди вешают на собак. Стало как-то не по себе, но хоть боли больше не было. Я попыталась найти застежку, чтобы снять, но ее не было.

— Он снимется только вместе с твоей головой, или когда я захочу, — сказал мужчина, рассматривая меня в зеркале.

— Спасибо, — я нахмурилась.

Все ангелы знают, что нельзя принимать подарки от демонов. А тут мне даже выбора не дали. Жалко только, что он такой обычный. Вот бы там были украшения, как капли дождя. Я провела пальцами по ошейнику. Замечая, как тот превращается в тонкую серебряную нить, на которой появились небольшие застывши капли, как роса на траве в утреннее время. Меня резко развернуло, и я налетела на мужское тело — Владыка подкрался ко мне незаметно.

— Поражен. Хотя чего удивляться силе сердца города. Но это пока, — отметил он, рассматривая мое новое украшение.

— Почему?

— Ты в аду, ангел.

— Анна.

— Ангел, - вновь сказал он, а его пальцы едва касались моей кожи, пока он вел ими по полученным камням. - Ты не выйдешь отсюда.

— Выйду. У меня есть предназначение, — ответила ему.

— Служить людям? – Владыка приподнял правую бровь.

— Да, я рождена, чтобы служить людям и охранять их город.

— Люди…Разве они стоят того? Скажи честно. Ангелы ведь не врут?

Я кивнула. Нас выворачивает, если мы соврем.

— Тебя послали небеса уничтожить меня?

Я помедлила с ответом. Не врать.

— Я сама упала.

Мужчина засмеялся.

— Ангел, ты прелесть. Невинная и сильная. Но боюсь тебя расстроить. Адская скверна сольется с твоей кровью.

— Ад мне дан как испытание, — я пожала плечами. — И моей веры хватит, чтобы выстоять, с чем бы мне ни пришлось здесь столкнуться.

— Испытание? Вера и добродетель, говоришь, — мужчина склонился к моему лицу, а в его глазах появились красные всполохи. — Ну что ж, ангел, посмотрим, как ты выстоишь. Ставлю на месяц на то, что адская скверна поглотит тебя.

— Посмотрим, но спорить не будем.

Я хоть и чувствовала азарт, но нельзя. Нельзя играть с демонами.

— Чудесно, — глаза Владыки вспыхнули красным, а затем погасли. На лице появилась легкая улыбка.

Он взял меня за руку, под ногами появилась пентаграмма, и мы в один момент очутились в гареме. Да я так пешком разучусь ходить. Летать на крыльях — и то усилие. Эх, надо было их лучше тренировать. Так бы не оказалась в аду.

Девушки уже вылезли из своих комнат и плескались в купальне. Полуголые, а некоторые и вовсе обнаженные. И тут я с драгоценностью на шее. Ведь у них их вообще нет. Точнее, у них есть золото: на шеях, на запястьях, на пальцах. Но ни у одной нет таких бриллиантов, как у меня.

Инстинктивно сделала шаг за спину Владыки. Они же заметили? Или нет? Ангелы не носят украшения, а я ощутила, как взгляды ощупывали меня с ног до головы, осуждая. Не должна была Анна брать подарок. Но что я сделаю, если я его снять не могу?

Вот только взгляды девушек сквозили не по мне, а по Владыке. Странные такие. Жаждущие чего-то.

Краем глаза заметила, как Владыка осматривает их. А мои щеки вспыхнули. Чего я думаю о том, что он делает с ними за закрытыми дверями?! Мне же не дано познать близость с мужчиной, но кто запрещал фантазировать? Бесстыжий ангел Анна.

— Где Файзергиль? — спросил Владыка.

— Тут, — суккуб стояла за кованой золотой оградой.

— Подойди, — холодно и жестко сказал Владыка.

Суккуба застыла на месте, сделала шаг назад, а потом неуверенной походкой двинулась к нам. В ее глазах было столько страха, что мне стало не по себе.

— Ты ослушалась меня, — протянул он, надменно глядя на нее. С неприкрытым презрением. — Выпустила ангела, которую я тебе поручил.

— Простите, Владыка, она напала на меня и оттолкнула, — ответила суккуба. — Я не смогла ее остановить, когда она бежала к вам.

Она врала. Вот так просто, глядя в глаза Владыке.

— Я не… — начала я.

— Помолчи, ангел, — мужчина лишь повернул ко мне голову вполоборота.

Но ведь она соврала!

Так и хотелось мне закричать. Да я бы никогда никого не ударила, и тем более не толкнула бы никого.

Файзергиль глянула на меня. В ее глазах сверкал странный блеск, а она сама чуть не качалась вперед и назад. Нет, она не боялась Владыку. Она предвкушала.

— Ты будешь наказана, — сказал он. — Отправишься к охране. Сегодня же.

— Владыка, нет. Прошу вас, — вот теперь в ее глазах появился истинный страх. — Я думала, что ничего страшного не будет, если ангел придет к вам. Это она должна идти к охранникам за непослушание.

Суккуба сделала шаг к мужчине и взяла его за руку, но тот брезгливо сбросил ее.

— Ты кто такая, чтобы решать или оспаривать мои решения? Тебе было велено одно, но зуд в одном месте тебя убедил в другом. К охране. Немедленно! — рявкнул он.

Владыка же сказал ей следить за мной. А она… Она отпустила меня.

— Владыка, прошу не надо, — Файзергиль упала на колени перед ним.

Мне стало ее жаль, ведь это я настояла, чтобы она выпустила меня из комнаты. Судя по ее лицу, идти к охране — хуже смерти.

Я встала перед Владыкой, закрывая суккубу.

— Это я виновата, меня и наказывайте, — сказала я, — Файзергиль тут ни при чем.

Позади послышался вскрик и плеск воды.

Но я не отводила взгляда сузившихся от черных глаз.

— Самопожертвование? — спросил мужчина рычащим голосом, от которого у меня мурашки пробежали по всему телу, а щеки загорелись от прилившей крови.

— Накажите меня. Ведь виновата только я.

— Она ослушалась меня, — Владыка склонил голову набок, а его волосы стекли черным водопадом по плечу, — и заслужила наказание. Но его хочешь принять ты. И у нас есть одна маленькая проблемка.

Он говорил медленно, водя взглядом по моему телу. Бесстыдно и развратно. А ведь он понимает, что я от этого краснею. Видит, как учащается мое дыхание. И я хороша — сказать самому злобному демону ада, что принимаю наказание за другого. Я выдержу, что бы это ни значило. Меня так просто не сломать.

— Но ладно. Когда я в следующий раз приду, ты должна быть готова к наказанию, — глаза Владыки вспыхнули красным.

Мужчина отступил и скрылся в появившейся пентаграмме.

— Ну ты и дура, — послышалось злобное позади меня. Я обернулась, увидев, как милое лицо Файзергиль скривилось от злости, а глаза вспыхнули красным. — Ты хоть понимаешь, что натворила?