заполнены разнообразными судами, ну, или летательными аппаратами совершенно разных форм и размеров. По сравнению с некоторыми из них наш «вагончик» был всё равно что школьный автобус рядом с огромным подводным крейсером. Другие же были этакими относительно маленькими яхтами, которые отличались между собой как конструкцией, так и общим изяществом, так что даже мне, явно не профессионалу, было понятно, какая из посудин уже доживает свой век, а какая принадлежит местным хозяевам жизни.

Впрочем, единственная общая черта у всех этих агрегатов заключалась в кольце или кольцах, аккуратно распределённых вдоль всего борта. За недолгое время поездки у меня так и не сложилось чёткого понимания, зачем же на самом деле нужно это устройство, так что я склонялся к тому, что, возможно, это какой-то аналог местного двигателя, а может быть, турбины на родной мне технике. Хотя сейчас я был в этом совершено не уверен. Особенно по той причине, что особой закономерности в том, как они были установлены на судах, как-то не наблюдалось. Их, казалось, ставили либо абы как, либо как будет красивее, но точно не по каким-то явным критериям, верным для этого конкретного устройства.

А наш вагончик тем временем швартоваться не собирался. Он бодро вырулил к причалам и быстро приблизился к своеобразному, очень пологому пандусу… А потом въехал на него с тихим скрежетом днища, задевая металлом о металл… И, похоже, выпустил из-под своего нутра колёса, потому как приподнялся и бойко покатил дальше. Куда как мягче, чем ранее летел-плыл по этому самому океану Альвы.

Мы несколько раз повернули. Остановились, подождали человека со светящимися палочками, а потом, следуя его приказам, въехали на какую-то платформу. После чего она начал подниматься в темноте шахты, а пассажиры тем временем уже явно находились в возбуждении, предвкушая, как они наконец-то покинут это странное устройство. Что было понятно, учитывая сколько времени многие провели в подобных колымагах по пути сюда.

— Пока сидим, — сказал я, видя, что Система тоже поддалась общему настроению и начала суетиться.

— Но?

— Поверь, они не уедут, высадив всех и оставив нас себе как трофей, — усмехнулся я.

— Ладно, — кивнула белобрысая. — Просто…

— Что?

— Ну… Я себя странно внизу живота чувствую, — без особых стеснений ответила она мне. — Как будто меня надули, и ещё немного — и я больше не удержу. Не знаю, как объяснить.

Оп-па… а вот на это я не рассчитывал. Один, делая маленькую девочку, наверное, тоже. Впрочем…    Я что? Обычный японский школьник, чтобы перед подобными естественными потребностями пасовать?

Привстав, просунул голову между спинок кресел переднего ряда и, слегка кашлянув, привлекая внимание троицы, сидевшей впереди, произнёс:

— Девушки, извините, что отвлекаю, но не могли бы вы нам помочь?

— Да, конечно, что-то случилось? — ответила мне та, что была с рязанским акцентом.

Высокая, с чёрными в синеву волосами средней длины и острыми серпами очерченных бровей, он была красива, но несколько мужиковата, на мой вкус. Что, впрочем, к делу не относилось.

— Ещё немного, и случится авария у моей младшей сестры, — быстро выдал я, а затем начал откровенно фантазировать. — Она всю дорогу подгузниками пользовалась, а сейчас они закончились, и ей срочно приспичило. А я, сказать по правде, так как первый раз в такой долгой поездке, даже и не знаю, запирают ли туалет при въезде в город или нет. Да и помочь ей как бы не могу. По объективным причинам.

— Ох… конечно, я помогу, — ответила она, вставая и кладя на своё кресло сумку, которую до этого держала в руках. — Иди сюда, малышка, я тебя провожу. И да, на будущее, ехать нам ещё где-то час, так что кабинки будут открыты до того момента, как мы прибудем в терминал.

В общем-то, так всё и произошло. Ещё где-то минут пятнадцать мы колесили по ярко освещённым тоннелям, прежде чем остановились перед небольшой очередью из десятка довольно-таки крупных машин. Собственно, как оказалось, это и были рингобусы вроде нашего. Просто произведённые в разных городах, а потому отличались они друг от друга чисто символически.

В основном то были пузатенькие параллелепипеды со скошенным носом и массивными лапками, торчащими прямо из крыши, в которых было закреплено кольцо. Снизу же у них имелись внешне довольно неуклюже выглядящие «подводные крылья», которые сейчас были приподняты, чтобы не мешать шестёрке колёс, которые, судя по всему, могли прятаться прямиком в днище.

Здесь мы простояли уже минут сорок, так что за нами успела даже собраться вереница других рингобусов, прежде чем регулятор со светящимися палочками, который показался мне ну очень молодым человеком, завёл машину на особую платформу, что со щелчком её зафиксировала и начала подниматься.

— Свобода… — облегчённо пробормотал я, одним из последних выходя из рингобуса вместе с Системой, судорожно вцепившейся мне в руку.

Делалось это, кстати, через крышу, на которую можно было подняться через трап в задней части машины. Сам же рингобус на стоянке в терминале был помещён в своеобразную ячейку, которая под самое его кольцо была заполнена той самой странной энергетической субстанцией.

Сюда же, на крышу, сейчас были подняты две круглые кабинки-подъёмника, из которых бывшие пассажиры, опустив в щель специальную карту, получали разнообразные габаритные чемоданы и сумки, которые, видимо, хранились в багажном отделении.

Покопавшись в карманах, я выяснил, что подобной штуковины у меня просто-напросто нет. А это значило, что изначальный Эсток, видимо, отправился в путешествие налегке, с одним-единственным рюкзаком, а потому не сдавал ничего на хранение. Что ж… меня это не особо расстроило, потому как означало только то, что мне не придётся возиться с кучей, по сути, чужих вещей. Пусть даже в них и могло найтись что-нибудь полезное.

Так что мы с Системой сразу последовали за теми, кто уже получил свои чемоданы и теперь по довольно крепкому на вид выдвижному мостику уходил с крыши рингобуса прямиком в специальный шлюз, бывший единственным выходом из стояночного бокса. За которым, собственно, располагался зал, который мог быть разве что местной таможней.

Что меня, опять же, удивило, так это то, что в кабинках, встречая пассажиров и что-то у них проверяя, сидели вовсе не суровые пограничники, а молодые девушки в довольно-таки затейливой красно-жёлтой форме и с пилотками на головах. Впрочем, прежде чем встать в очередь, я ненадолго залип перед одной из зеркальных вставок в стене, внимательно рассматривая то, как теперь выглядел в этом мире.

Во-первых, Эсток был раза в два моложе меня. Лет семнадцати-восемнадцати. Не то чтобы прямо писаный красавец, но всё же довольно приятного вида высокий парень-блондин с немного