— Да, — на всякий случай подтвердил Калинин.

Богданов почесал лысую макушку, хмыкнул и сдвинул брови.

— Что вы меня тут лечите? — грозно посмотрел он на новичков. — Я может и не самый сильный и умный акудзин, но знаю, что никакого правила трёх дней не существует.

— Зато старуха этого не знает, — мило улыбнулся Марк.

— Мне кажется, она просто одинока, и ей не с кем поговорить, — мягко проговорил Кирилл, пытаясь разрядить обстановку.

— Как же! — усмехнулся Богданов. — И дети, и внуки, и даже компаньонка у нее имеются. Просто эта слабая карга получает удовольствие изводя более сильных акудзин.

— По уставу Корпорации все акудзины равны, — заметил Кирилл.

— Тогда я бы жил по соседству с Морозовыми и пил дорогой вискарь каждый день, а я живу в человейнике и пью темное нефильтрованное, — возразил Богданов.

— Не надо жить рядом с Морозовыми, — скривился Марк. — Заразишься.

— Чем?

— Высокомерием.

— М-м-м, десяточки враждуют. Как интересно, — усмехнулся Богданов.

— Мы не враждуем, просто в их семейке есть один конченый говнюк, которого хочется придушить при каждой встрече.

— Максим Морозов? — спросил Кирилл.

— Как догадался?

— Вы ровесники, скорее всего учились вместе. С другими Морозовыми тебе делить нечего.

— Молодец, Шерлок, ты прирожденная ищейка, — усмехнулся Марк и снова уткнулся в бумаги.

— Угу, я просто учился на два класса старше и помню, как он выбил пять дверей, гоняясь за тобой, а ты выкунул его в окно со второго этажа.

— Ну и развлечения у вас в школе были, — протянул Богданов и, понимая, что говорить больше не о чем, ретировался, а Кирилл подключил ноутбук к сети и погрузился в работу.

Пролистывая очередное дело, Марк окончательно перестал понимать, что он тут делает и почему не ушел сразу. Какой смысл его нахождения здесь? Он историк, археолог, а не сыщик. И уж тем более не нанимался ловить всяких пушистых и развлекать сумасшедших старушек.

— У тебя тоже все дела прошлогодние? — спросил Кирилл.

— Ага. Из разряда «нет тела — нет дела» и прочей бытовухи.

— Иногда все же бывает, что наши замешаны в, казалось бы, людских преступлениях.

— Интересно, каким образом? Трупы после нас, знаешь ли, выглядят... непривычно для человеков, — возразил Марк, вспомнив, что бывает, если акудзин, трапезничая, увлечется и не остановится вовремя.

— Я иногда просматриваю новости на портале. Пару лет назад был случай: акудзин трешка питался людьми, но усиливал их страх не ментально, а подвешивая вверх ногами и демонстрируя свою сущность. Можно представить, что они чувствовали, вися вниз головой рядом с красноглазым демоном. Умирали они не от того, что он высасывал их досуха, а от сердечной недостаточности.

Марк удивленно слушал Кирилла. Казалось, что единственного психа среди акудзин он лично отправил на тот свет, хоть и не хотел этого, а оказалось, что Миядзаки был не одинок. И кто знает, сколько еще таких больных и озабоченных с сущностью под сердцем ходит среди них.

— Я давно задаюсь вопросом, почему демоны более изобретательны в способах убийства, — протянул Марк, когда Кирилл замолчал.

— Давно ты видел других демонов, кроме нас?

— Мы тоже так-то не демоны, если не брать в расчет человеческую мифологию. Вампиров тоже называют демонами в некоторых регионах. На деле почти все виды разумных и не разумных появились из-за генетических мутаций, — пояснил Марк тоном лектора.

— То есть, по-твоему, сущность тоже мутация? — удивился Кирилл.

— Сущность изучена так же, как и черные дыры — то есть никак.

— Так, а Хроники...

— Хроники написаны на малоизученном мертвом языке, — перебил Марк. — В нашем мире столько всего невероятного и не изученного, столько мифов и предрассудков, искажений фактов и истории, что у человечества не хватит времени, чтобы ответить хоть малую часть всех вопросов. Нас мало, а люди настолько боязливы и суеверны, что не хотят казать нос за пределы своей реальности. А в их реальности нас не существует, вампиры живут только в Румынии, а русалки — красивые бабы с голыми сиськами, хотя на деле неразумные пугливые плоскодонки, которые живут на двух инстинктах: пожрать и потрахаться.

— И что ты здесь делаешь, Марк? — спросил Кирилл с ноткой любопытства в голосе.

— Не знаю... может, прячусь.

Глава 4

До конца дня Марк все-таки не досидел. Ушел в обед и не вернулся. Пыльный, темный, обшарпанный кабинет был ему противен. Впрочем, Кирилл показался нормальным мужиком, хоть и слишком сдержанным, и каким-то приторно-правильным. Богданов тоже импонировал, а вот Константинов вызвал желание убивать, чего Марку было совершенно ни к чему. Однако, начальник казался не таким уж простым. Думалось, что под маской самодура скрывается истинная преданность делу.

К его приходу дома было кристально чисто и пахло свежей выпечкой. Домработница иногда баловала Марка своими фирменными пирожками — знакомый с детства вкус. Своих детей у тети Кати не было, поэтому она иногда на едине называла Марка внучком. А он, конечно, не подавал вида, что ему это нравилось.

Устроившись в гостиной с ноутбуком и тарелкой пирожков, Марк закинул ноги на кофейный столик и начал просматривать новости акудзин за последние девять месяцев. Но ему быстро надоело то, как репортеры мусолили историю с находкой Хроник, а сухие комментарии Правления интереса не вызывали.

За последние три месяца, пока Марк был в обычном человеческом запое, ничего интересного не происходило. Лишь пара статей, где говорилось о приезде в Библиотеку делегаций ученых для изучения старинной книги, удостоились прочтения.

От нечего делать Марк вернулся на страницу Седьмого отдела и открыл вкладку с криминальными сводками людей. Он совершенно не понимал, зачем ему это надо, но, поразмыслив над своей жизнью за последнее время, понял, что надо что-то менять. Акудзины, конечно, живут дольше людей, но разменивать пол жизни на алкоголь и легкодоступных девиц не хотелось. Впрочем, о том, чтобы вернуться в ближайшее время к науке речи тоже не шло.

В большом городе криминала всегда много, поэтому каждый день сводка была более чем насыщенной. Как оказалось, Седьмой отдел отвечал не только за город, но и за область, плюс имел оперативников в соседних регионах. Эти, правда, в офисе бывали лишь в крайних случаях.