— А второй свидетель?

— Ты. Я буду главным сыщиком, а ты помощником и свидетелем.

Меня это не обрадовало, но что-то ценное в Юркиной идее было. Пришлось согласиться на роль помощника. Мы сложили все инструменты в сумку и вышли на лестничную площадку.

— Преступник должен оставить следы, — сказал Юрка. — Давай лупу и свети на замок.

Он долго разглядывал сначала лупу, потом замок, снова лупу.

— Ничего интересного, но царапины есть. И на лупе, и на замке.

Я посмотрел на замок и тоже заметил царапины.

— Зарисуем? — спросил Юрка.

На шум вышла соседка.

— Вы что тут делаете? — спросила она, вытирая руки о передник.

— Смотрим, как лупа работает.

— Ну и как работает?

— Плохо работает, тут темно, приходится фонариком светить.

— Ну, светите, светите, — сказала соседка и захлопнула дверь.

— Надо было спросить, не слышала ли она странных звуков, — спохватился я. — В кино всегда делают обход и опрос соседей.

— Сами справимся, — сказал Юрка. — Пошли другие следы искать.

Мы поднялись по лестнице на один пролёт и встали у окна. Юрка достал бинокль, долго смотрел на свою дверь, потом повернулся и начал разглядывать двор.

— Алёнка с девчонками в классики играет, — сообщил он.

Я посмотрел и без бинокля тоже увидел, как Алёнка скачет по асфальту на одной ноге.

— Отличное место для наблюдения за нашей дверью. И за двором. Сыщик должен представлять себя на месте преступника, я бы точно устроил тут наблюдательный пункт.

Юрка положил бинокль в сумку, достал лупу и стал разглядывать пол около окна.

— Ага! — вдруг сказал он, надел перчатки и взял в руки окурок.

— Грабитель курит? — спросил я.

— Может, курит, а может, не курит. Давай пакет, потом будем думать.

Юрка положил окурок в пакет и прислушался.

— Тихо, кто-то идёт, — прошептал он и приложил палец к губам.

Мы услышали шаги на лестнице. Они становились всё громче, громче, и вскоре к нам на площадку спустился парень в белой куртке с поводком в руках. На поводке за ним не спеша шёл огромный рыжий пёс. Увидев нас, пёс замахал хвостом и ткнулся влажным носом в мою руку.

— Бонифаций, фу! — сказал парень. — Никакого сладу с тобой нет.

— Боник хороший, — сказал я. — Его тут все любят.

Бонифаций встал на задние лапы и попытался лизнуть мне лицо.

— Бонифаций всех считает своими друзьями, — сказал парень.

— А вы из 57-й квартиры? — спросил Юрка.

— Ага, — сказал парень. — Я их племянник, в гости приехал. Помогаю, чем могу, вот с Боником гуляю. На улице ещё ничего, а на лестнице ему нужно все двери обнюхать. Особенно там, где суп варят или мясо жарят.

— Так это нормально, — сказал я и погладил Боника.

— Ну да, — парень натянул поводок. — Этажи выглядят одинаково, я даже один чужой замок пытался открыть.

Мы с Юркой переглянулись.

— Это как? — спросил Юрка.

— Я забываю номер квартиры, путаюсь и однажды попытался открыть дверь, где Боник остановился. Ладно, я пойду, а то Боник вас с ног до головы оближет.

— Пока, Боник, — сказали мы с Юркой.

— Ура! — сказали мы, когда хлопнула дверь подъезда и Бонифаций с племянником вышли во двор.

— Первое дело раскрыто, — сказал Юрка. — Я в то время суп разогревал.

Я показал ему большой палец и пообещал описать ход расследования в специальном блокноте помощника сыщика.

Юрка и шахматы

— Ты знаешь, сколько получает чемпион мира по шахматам? — спросил Юрка.

— Сколько?

Юрка назвал цифры, которым я не поверил. Попытался сравнить эти цифры с зарплатой моих родителей и не поверил ещё больше.

Юрка сидел на диване и поглаживал коленкор обложек двух толстых серых книг. «Избранные партии Алехина», — прочитал я на обложке.

— Алехин — это кто? — поинтересовался я.

— Чемпион мира, — ответил друг.

— И он тоже столько получает?

— Он уже умер. Но, наверное, получал немало. Я вот решил стать чемпионом мира по шахматам, — серьёзно сказал Юрка.

— Я тоже хочу, — сказал я, вспомнив зарплату чемпионов.

— Чемпион может быть только один, — Юрке явно не понравилось моё желание. — Ты можешь быть только вице-чемпионом.

— А вице-чемпионы хорошо зарабатывают?

— Думаю, что неплохо, — утешил меня будущий чемпион мира.

Юрка перестал приходить ко мне по вечерам. Он сидел за шахматной доской, двигал фигуры, заглядывал в книги и быстрыми шагами шёл к своей цели. Корона чемпиона мира почти сверкала на его голове.

— Я вот что решил, — сказал Юрка через неделю. — Тут всяких дебютов напридумывали, сам чёрт голову сломит. Я выучу только два, но очень хорошо. Чёрными я буду играть «французскую защиту», а белыми — «английское начало». Я посмотрел, там ходы простые, половину я уже выучил.

Я листал книгу по дебютам и понимал Юрку: в школе стихотворение «Мцыри» толком не выучишь, а тут страница за страницей. До этого мы с ним съездили в букинистический магазин, откуда я привёз стопку книг, на страницах которых были нарисованы шахматные доски. Касабланка, Чигорин, Ботвинник — эти люди вошли в мою жизнь и на время затмили приятелей, которые махнули на нас с Юркой рукой. Я выучил первые пять ходов всех дебютов и научился избегать «детского мата». Дальнейший прогресс немного затормозился, но для будущего вице-чемпиона и это было неплохо.

Юрка записался в шахматную секцию и скоро получил разряд. Он показал мне серую справку, подтверждающую это важное событие, и сказал, что до матча на первенство мира ему осталось совсем немного. У меня разряда не было. Моя задача была скромнее — научиться не проигрывать Юрке ферзя на десятом ходу. Юрка не хотел со мной играть. Он говорил, что после пятого хода я играю не по книжкам и он теряет со мной квалификацию. Я пытался подглядывать в справочники во время игры, но Юрка сказал, что вице-чемпионы должны всё помнить наизусть. Ужас какой-то! Я снова засел за книги и выучил уже не пять, а семь ходов всех дебютов.

Родители увидели мои книги и купили новые шахматы. Фигуры у этих шахмат были большие и пахли лаком, который застыл каплями на шершавой поверхности. Шапочки у ферзя и короля быстро отвалились и потерялись. Это сначала меня расстроило, но потом я даже обрадовался. Я уверенно различал короля и ферзя даже без шапочек, чего нельзя было сказать про папу. Он их всё время путал, что позволяло мне ставить ему неожиданный и красивый мат.

А Юрка продолжал удивлять шахматный мир. С двумя выученными дебютами он уже получил второй разряд. Я же выучил десять ходов всех дебютов и около пятнадцати ходов «испанской партии», которую решил взять на вооружение. После этого я попытался сыграть в турнире для начинающих. Юрка тоже снизошёл до этого турнира. Наши приятели, узнав о таком событии, отправились нас сопровождать. Мы с Юркой сидели за досками и двигали фигуры. От волнения я забывал нажимать на кнопку часов и удивлялся, почему мой противник так долго думает. Приятели притомились ждать в коридоре, стали заглядывать в игровой зал и даже подходили к нам, демонстрируя мускулы нашим противникам. После этого мой противник стал вежливо нажимать кнопку часов, когда я забывал это делать, и один раз не нажал свою кнопку, позволив мне обдумать гениальный ход. Не выиграть с такой поддержкой мы не могли!

Прошел месяц, и Юрка передумал становиться чемпионом мира по шахматам.

— Ты знаешь, как здорово быть Генеральным Конструктором? — спросил он меня однажды.

А я… Через год я вдруг обнаружил, что помню только первые три хода дебютов. Но зато ферзя никогда не назову королевой, слона — офицером, а ладью — турой.

Плот

Летние каникулы я проводил у бабушки. У нее свой дом с настоящей русской печкой. Пока меня нет, в доме