чтобы искать себе любовника на стороне. Скорее всего, всему виной стали идеологические разногласия — Док по своему мировоззрению был ультралибералом, а жена, как всякий нормальный человек, не желала слушать изрекаемую им галиматью, и вот спорили до хрипоты. А потом кто-то из них произнёс такие слова, после которых уже невозможно было жить вместе. Наверняка решение уйти принял Док — это в его характере, там мысль подвержена влиянию эмоций. Однако разрушить счастливую семью в угоду своим принципам — это уже явный перебор! Вот, скажем, Алекс всегда голосовал за партию Явлинского, но с женой никогда не устраивал политических разборок, да и нам эта его «привязанность», вера в непререкаемый авторитет своего кумира не помешала поддерживать дружеские отношения.

Но что поделаешь, если кто-то дёргает за невидимые ниточки? Вот и Тим в 90-е ушёл из российской науки — предложили работу за границей, желая заполучить талантливого физика. Хотя возможно, что за ниточки он дёргал сам себя, точнее, это было его неутолённое честолюбие…

— Вовчик, ты категорически не прав! — это Ося опять прорезался, словно бы выпорхнув с дисплея моего ноутбука. — Тим нашёл своё счастье в мире, где все свободны, где каждый может реализовать себя, да и зарплата там гораздо выше. А ты… Вот смотрю и мысленно лью слёзы, глядя на тебя. Работал за гроши, теперь вот живёшь на скудную пенсию, а книги твои распространяются бесплатно. Да где это видано, чтобы за свой труд писатель не получал достойного вознаграждения? А ведь у тебя талант, я это авторитетно заявляю!

Эти дифирамбы меня несколько смутили, что называется, выбили из колеи, хотя директор издательства когда-то говорил примерно то же самое. Однако с тех пор немало утекло воды, многое в нашей жизни изменилось. Что уж тут скажешь, если каких-то блогеров носят на руках, а вот о новых Достоевских и Булгаковых ничего не слышно.

— Ну ладно, Ося, ты зачем явился? Не для того же, чтоб расхваливать меня?

Ося сидел на диване, положив ногу на ногу, и рассуждал:

— Вот ты вроде бы писатель, а это значит, что в психологии обязан разбираться. Понятно, что Сержу ты ничем не мог помочь, но почему не вразумил Майка, почему Доку позволил совершить непоправимую ошибку?

— А как бы ты поступил на моём месте? Помирил бы Майка с женой? Да эта дура мне на шею вешалась! Не знаю, чем ей приглянулся, но Майка я предать не мог. Избавить его от вредной привычки тоже не сумел — сам был когда-то грешен. К тому же Майк ссылался на то, что это у него по наследству, от отца. А кто в те времена не пил?

Похоже, Осю я в своей правоте убедил, поэтому с Майка он переключился на Дока:

— Я вот чего не пойму! Ты говоришь, что испытывал наслаждение, видя счастливую семью, однако и пальцем не пошевелил, чтобы помешать разводу. Как мог ты так постыдно поступить? — для пущего эффекта Ося воздел руки к небу и возопил: — Господи! Хоть ты ему скажи, что за такой проступок гореть ему в аду!

Это уже слишком! Но не успел я ответить Осе, как в ноутбуке что-то заухало и заверещало.

— Смотри-ка! Сообщение по интернету пришло. Это от адвоката! — оживился Ося, но прочитав послание весь как-то сник. — Что за чепуха? Оказывается, Лёля подала на развод, надеется отсудить у меня половину состояния. Ну уж это дудки! Шиш с маслом ты получишь, да ещё заставлю заплатить компенсацию за моральный и физический ущерб.

Я еле сдерживал смех — не потому, что хотел позлорадствовать, но очень уж к месту оказалось это сообщение. Тем временем Ося продолжал:

— Нет, ты подумай! Десять лет её холил и лелеял, ни в чём ей не отказывал, и вот теперь такая чёрная неблагодарность. Господи, за что? — и после паузы: — Я понял! Наверняка подруги надоумили. Вот стервы, уж я им покажу!

— Надеюсь, в её решении нет политических мотивов.

— Да куда там! — тут Ося призадумался. — А впрочем… Если так, тогда её голой по миру пущу, в асфальт закатаю, кузькину мать ей покажу!

Ну что ж, пусть дёргает за ниточки и почти наверняка своего добьётся. А вот интересно, кто мною управляет? Неужто это он, моё «второе я»?

Тут я захлопнул крышку ноутбука, и Ося куда-то испарился, так и не успев подсказать мне, как я смог бы Дока вразумить. Да и что толку махать руками после драки? Впрочем, позже выяснилось, что кто-то над Осей подшутил, а Лёля и не помышляла о разводе.

Глава 4. My way

Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. Этому незатейливому принципу следует большинство из нас. Алекс сменил несколько мест работы прежде, чем нашёл что-то подходящее, Тим уехал за границу, но однажды и передо мной встала трудноразрешимая проблема — уйти или остаться? В то время я работал завлабом в НИИ. Когда предложили эту должность, была поставлена задача заниматься исследованиями в области прикладной физике, чтобы полученные результаты затем использовать в разработке приборов, чем занимался наш НИИ. Но вдруг узнаю, что назначали нового директора, и он нам тут же заявляет: «Никаких исследований! Надо загружать завод, а потому будем проводить только опытно-конструкторские работы». Видимо, так его проинструктировали в министерстве, а у меня сразу же возникла мысль: надо уходить! Но куда? В фундаментальную науку уже поздно возвращаться, а на квартиру денег ещё не накопил. Стиснул зубы и остался.

Через четыре года в институте всё посыпалось — разработки приборов не были подкреплены научными исследованиями, поэтому многое приходилось переделывать, «переобуваясь на ходу», а сроки выполнения работ срывались. Директор стал искать «козлов отпущения» — одним из них выбрал меня. Для снятия с должности завлаба требовалось, чтобы я провалил переаттестацию, однако моя учёная степень и научные статьи не позволили директору реализовать эту затею. И тем не менее я решил уйти — не хотел больше с ним работать. Увы, ничего подходящего так и не нашёл, но тут неожиданная новость — директора спасли от позора назначив на пост руководителя отраслевого института повышения квалификации. А с новым директором удалось договориться — я ухожу с должности завлаба и становлюсь ведущим научным сотрудником, немного потеряв в зарплате, но зато теперь буду заниматься только научными исследованиями, создавая задел для проведения опытно-конструкторских работ, что меня вполне устроило. Так и трудился до тех пор, пока из полутора тысяч работников института осталось меньше ста.

Итак, я не ушёл из института, в 90-е переквалифицировался в