и что из этого? – спросил Анжель.

– А то, что я на всех вас плевать хотел. Да, я педераст, и вы ничего с этим поделать не можете.

– Я и не собираюсь ничего с этим делать, – сказал Анжель. – С какой-то стороны меня это даже устраивает.

– Из-за Рошель?

– Да, из-за Рошель. Меня устраивает, что вы к ней не клеитесь.

– Значит, вы находите меня обольстительным?

– Нет, вы омерзительны, но вы над всеми начальник.

– Странно как-то вы ее любите, – сказал Амадис.

– Я знаю, какая она. Любовь не мешает мне ее видеть.

– Не понимаю, как можно любить женщину, – наполовину про себя сказал Амадис. – Даже представить себе невозможно! Куда ни ткни, всюду мягко. И эти влажные складки… – Он содрогнулся. – Ужас…

Анжель рассмеялся.

– В общем, так: не говорите пока Анне, что зарплату урезали, – сказал Амадис. – Это я вам сугубо конфиденциально… Как женщина – мужчине.

– Благодарю, – ответил Анжель. – Так вы не знаете, когда привезут деньги?

– Не знаю. Сам жду.

– Тогда ладно. – Анжель опустил голову, взглянул на свои ноги и, не найдя в них ничего примечательного, снова поднял глаза. – До свидания.

– До свидания, – сказал Амадис. – Не думали бы вы о Рошель.

Анжель вышел, но тут же вернулся:

– А где она?

– Я послал ее на остановку девятьсот семьдесят пятого, за почтой.

– Хорошо, – сказал Анжель.

Он снова вышел и закрыл за собой дверь.

VI

Почему инвариантность такого типа не была подвергнута традиционному тензориальному анализу?

Дж. Уитроу. Структура вселенной. Изд. Галлимар, с. 144

– Готово! – сказал практикант.

– Крутите! – скомандовал Жуйживьом.

Решительным движением руки практикант запустил крепкий деревянный винт. Мотор чихнул, потом выразительно рыгнул, и винт пошел в обратную сторону. Практикант взвизгнул и схватился за руку.

– Так и есть! – сказал Жуйживьом. – Ведь говорил вам, осторожней надо.

– Уй-а-а! – взвыл практикант. – Чтоб тебя разорвало, чертова машина! Уй-а-а, как шарахнул!

– А ну покажите.

Практикант вытянул руку. Ноготь на указательном пальце почернел.

– Ничего страшного, – сказал Жуйживьом. – Палец пока цел. До следующего раза.

– Ой, нет.

– Да, – сказал Жуйживьом. – Впредь будете осторожней.

– Но я и так осторожен, – запротестовал практикант. – Ни на секунду не спускаю с него глаз, только этот кретинский мотор все равно норовит цапнуть меня за руку. Во он у меня где, этот ваш мотор!

– Если бы вы не сделали того, что сделали… – менторским тоном начал профессор.

– Проклятье! Опять этот стул…

– Что ж, хорошо. – Жуйживьом отступил, размахнулся и врезал практиканту прямым в челюсть.

– Мм!.. – застонал тот.

– Ну что, прошла рука?

– Р-р-р… – ответил практикант. Казалось, он вот-вот начнет кусаться.

– Крутите! – приказал Жуйживьом.

Практикант перестал рычать и заплакал.

– О нет, только не это! – вскричал профессор. – Хватит с меня! Вы все время рюмзаете. Это стало дурной привычкой. Прекратите сейчас же и крутите винт. На меня ваши слезы больше не действуют.

– Да-а, они никогда на вас и не действовали, – обиженно захныкал практикант.

– Вот именно. Не понимаю, как у вас хватает наглости продолжать.

– Тогда все, – сказал студент. – Больше не продолжаю.

Он порылся в кармане и извлек оттуда невообразимо грязный носовой платок. Жуйживьом начинал терять терпение:

– Вы будете делать, что я сказал, черт бы вас побрал?

Практикант высморкался и водворил платок на место. Он боязливо подошел к мотору и приготовился к запуску.

– Давайте! – скомандовал Жуйживьом.

Пропеллер сделал два оборота, мотор поплевался и вдруг заработал; лакированные лопасти слились в серый вихрь.

– Увеличьте давление, – сказал Жуйживьом.

– Но я обожгусь! – возразил практикант.

– Ух, какой же вы, однако… – устало произнес профессор.

– Спасибо, – сказал практикант и покосился на рычаг.

– Остановите мотор! – приказал Жуйживьом.

Практикант перекрыл горючее, сместил пуансон, и мотор встал, неуверенно покручивая винтом.

– А теперь, – сказал профессор, – мы пойдем испытывать его на просторе.

Практикант молчал, насупившись.

– Ну же, – подзадорил его Жуйживьом, – побольше энтузиазма, черт побери! Не на похоронах, чай.

– Еще не на похоронах, – уточнил студент. – За этим дело не станет.

– Берите самолет и пошли, – сказал профессор.

– Мы его привяжем или так запускать будем?

– Разумеется, так. Зачем, по-вашему, я приехал в пустыню?

– Нигде еще я не чувствовал себя менее одиноким, чем в этой пустыне.

– Прекратите скулеж, – сказал Жуйживьом. – Здесь, между прочим, имеется красивая девица. Кожа у нее довольно непривычного цвета, но о формах ничего дурного сказать нельзя.

– Правда? – оживился практикант. Казалось, он начал понимать, чего от него хотят.

– Ну конечно.

Практикант бросился подбирать детали самолета, которые ему надлежало соединить. Профессор удовлетворенно оглядел комнату.

– А славная у нас тут вышла клиника, – сказал он.

– Да уж, – отвечал практикант. – Для того, чем мы тут занимаемся, конечно… В этой дыре никто и не думает болеть. Я уже стал забывать все, что знал.

– Зато будете не так опасны, – успокоил его профессор.

– И вовсе я не опасен.

– Не все стулья разделяют вашу точку зрения.

Лицо практиканта окрасилось в царственно-синий цвет, а вены на висках начали судорожно пульсировать.

– Послушайте, – сказал он, – еще одно слово про этот стул, и я…

– Что же вы? – насмешливо бросил Жуйживьом.

– Я убью еще один…

– Сколько угодно. Мне-то что? А теперь пошли.

Профессор вышел, и его желтая рубашка осветила чердачную площадку ровно настолько, чтобы не дать ему оступиться на кособоких ступеньках. Практикант, напротив, не упустил случая свалиться, но, к счастью для самолета, приземлился на ягодицы. Так что внизу он очутился почти одновременно с профессором.

– Хитро придумано, – сказал Жуйживьом. – Но не могли бы вы все же пользоваться ногами?

Свободной рукой практикант потер ушибленное место; в другой он держал крылья и фюзеляж «Пинга-903».

Они продолжали спускаться и вскоре оказались на первом этаже. Пиппо за стойкой целенаправленно опорожнял бутылку «Турина».

– Привет! – сказал профессор.

– День добрый, патрон, – ответил итальянец.

– Все в порядке?

– Амудопулос решил выбросить меня вон.

– Не может быть.

– Он меня – экстрагировать. Как в заголовках. Взаправду.

– Он что тебя, экспроприирует?

– Во-во, так он и сказал, – закивал Пиппо. – Экстрагирует.

– Что же ты будешь делать?

– Э-э, я почем знаю? Мой место теперь в сортире. Все, финита, бобик сдох.

– Да он совсем спятил, этот фрукт, – заметил Жуйживьом.

Практикант начал проявлять признаки нетерпения.

– Мы будем запускать самолет или нет?

– Пошли с нами, Пипетка, – предложил Жуйживьом.

– Э-э, плевать я хотел на ваш кретинский самолет!

– Тогда до скорого.

– До свидания, патрон. Он прекрасен, как черешня, этот ваш ероплан.

Жуйживьом вышел; практикант поспешил за ним.

– Когда можно будет ее увидеть? – спросил он.

– Кого – ее?

– Ну, ту красотку.

– Послушайте, как вы мне надоели, – сказал Жуйживьом. – Сейчас мы идем запускать самолет, и точка.

– Елки-палки! – вскипел практикант. – Сначала вы