Шрифт:
Закладка:
– Талиэн, всего на несколько слов, прошу тебя, – произнес Дар, приготовившись к очередному отказу. – Через полчаса ты будешь на территории империи, так что тебе совершенно нечего бояться.
Вопреки его опасениям, девушка без слов последовала за ним. Они прошли до кромки леса, где их не могли видеть ни белоярские, ни имперские отряды.
– Скоро начнется обмен, – начал Дар. – Ты вернешься домой, и мы расстанемся, возможно, уже навсегда. Ты не переменила своего решения? По-прежнему отказываешься стать моей женой?
Она кивнула, не глядя на него.
– Тали, ты уже достаточно наказала меня! Я сознаю, что был неправ по отношению к тебе, что вел себя как последний ублюдок. Прошу, останься здесь, со мной!
– Дар, ответь, что было бы, если бы в Родгарде не оказалось моего отца? Если бы о моем присутствии не стало известно королю? Как бы ты поступил со мной? Смог бы отпустить?
– Нет, – признался Дар. – Держал бы взаперти, пока не согласишься выйти за меня.
– А если бы твоя помолвка с Эйлиной не сорвалась? Как было бы тогда? Как ты планировал поступить со мной в таком случае?
– Тали, зачем ты спрашиваешь об этом? Ты же знаешь, жениться на Эйлине меня заставил король. Я не мог пойти против его воли.
– Ответь на вопрос.
– И в этом случае я не отпустил бы тебя.
– Теперь ты понимаешь меня?
– Нет, – замотал головой мужчина и взял девушку за плечи. – Нет, Тали, не понимаю. Мне казалось, мы любим друг друга. Думал, ты любишь меня не меньше, чем я тебя. Разве неправильно желать всем сердцем, чтобы любимый человек был с тобой? Делать все от тебя зависящее, чтобы он всегда оставался рядом?
– Любой ценой? Не считаясь с его интересами, не заботясь о его благополучии?
– Я бы заботился о тебе, Тали!
– До тех пор, пока не надоела бы. А после отдал бы Брану или любому другому желающему. Кажется, именно это ты обещал брату.
– Тали, зачем ты снова вспоминаешь тот день? Я сказал все это Брану сгоряча. Мои слова были вызваны ревностью и не предназначались для твоих ушей. Я не собирался ТАК поступать с тобой! Почему ты не забудешь этого? Зачем мучаешь себя и меня? Тали, посмотри на меня! – Он отпустил ее плечи, обхватил ладонями лицо, заставляя поднять глаза. – Ответь мне, ты еще любишь меня?
– Нет, Дар, – произнесла она, отводя его руки от своего лица. – Нет.
– Я не верю тебе!
– Знаешь, мне каждую ночь снятся кошмары. И у моих кошмаров твое лицо. Дар, я больше не люблю тебя. Я тебя боюсь.
Дар молчал, потрясенный ее словами. Тишину морозного вечера нарушали лишь скрип деревьев и далекие голоса солдат, устроивших привал, пока шел обмен пленными.
– Дар, мне пора. Отец, наверное, волнуется. Забудь меня. И прощай.
Дар смотрел, как она уходит, слышал, как поскрипывает под легкой поступью снег, видел, как следы заметает поземка, и понимал, что должен догнать ее, протащить через лагерь к своему коню, перекинуть поперек седла и увезти отсюда, неважно куда, лишь бы там они смогли, наконец, остаться вдвоем. И тогда он найдет нужные слова, сумеет объяснить, что никакие обиды, никакая гордость не стоят того, чтобы ради них отказываться от счастья, дарованного богами.
Он поможет ей справиться со страхами. Докажет, что его не нужно бояться. Он жизнь положит к ее ногам. И плевать на угрозы Кромака. Пусть разжалует в солдаты, пусть сошлет в самую глушь, главное, чтобы там с ним была она, чтобы с ним всегда была она.
Дар уже собрался броситься следом, но вспомнил, каким безучастным, каким пустым был ее взгляд, как спокойно и ровно она сказала, что больше не любит его. Он словно с размаха ударился о толщу льда, сквозь которую хорошо видел удаляющуюся фигурку, но не мог дотянуться, докричаться до нее.
Дар развернулся к черному от сгустившихся сумерек лесу, сжимая кулаки и с шумом выдыхая холодный воздух, который тут же превращался в пар. Несколько раз ударил ствол дерева кулаком, рассаживая в кровь костяшки пальцев, прижался лбом к заиндевевшей коре и стоял так до тех пор, пока за ним не явился адъютант, сообщая, что все ждут только его. Дар кивнул и пошел в сторону лагеря, чтобы завершить то, ради чего приехал сюда.
Кардийская империя. Дирм
Граф Виллем д’Оррет был пьян. Развалившись на стуле, он наблюдал за тем, как извиваются под музыку нанятые друзьями танцовщицы. Вот уже третий день он праздновал возвращение на родину. И пытался стереть из памяти постыдный плен. Кронпринц Лервис – Виллему повезло с друзьями – всеми силами пытался развеять его тоску. Он полагал, что нет вернее средства от сплина, чем старый добрый коньяк и красивая девица, согласная на многое ради звонкой монеты. А когда и того и другого в избытке, горевать тем более не о чем.
– Да пойми ты, наконец, нет никакого позора в том, что тебя схватили, – заплетающимся языком убеждал друга Лервис, прижимаясь потным лбом к его лбу. – Что ты мог сделать? Один против целого отряда?
– Убить себя, – буркнул в ответ Виллем. – Но не сдаваться.
– И навсегда лишиться всяческих радостей? – Лервис красноречиво повел рукой, указывая на полуобнаженных танцовщиц, на столы, заставленные яствами и рядами полных еще бутылок (пустые валялись на полу), на таких же пьяных друзей. – Только ради одного этого стоит жить! А ты ведешь себя как скучный идиот.
Виллем оттолкнул принца.
– Достал бумагу? – спросил он.
Лервис поманил лакея, что-то шепнул ему, и тот принес камзол. Принц вынул из кармана сложенный вдвое лист плотной белой бумаги. Протянул графу.
– Теперь доволен?
Виллем развернул листок, пробежал глазами. Буквы плясали не хуже танцовщиц, но смысл он уловил. Подпись императора на месте. Печать тоже.
– То, что нужно! Спасибо, Лервис! – оживился граф.
– Давно бы так! Какая тебе глянулась? Сегодня твой день. Ты выбираешь первым.
– Вон та, кудрявая, с синими глазами, – ткнул пальцем Виллем.
– Ты даже цвет глаз успел рассмотреть? – засмеялся кронпринц. – На мой вкус плосковата, но раз ты так решил…
Лервис поманил танцовщицу рукой. Польщенная, она радостно улыбнулась и прервала танец.
Давно уже рассвело, и Виллем ждал, когда его позовут к завтраку. Немного гудела голова, но он привык не обращать внимания на такие мелочи. Бокал вина принесет облегчение.
Он в очередной раз перечитывал императорский указ, пытаясь найти ошибку или противоречие, которые могут помешать задуманному. Но указ был составлен как надо. Лервис не подвел.
Виллем бросил взгляд на кровать. Среди сбитых простыней, разметав черные кудри по подушке, лежала обнаженная танцовщица. Тонкая кисть с длинными пальцами свешивалась с края кровати. Виллем на миг залюбовался изящным телом, которое еще вчера пленяло своей грацией, а сегодня стало недвижимо. Он через силу поднялся, подошел к девушке, снял с ее шеи свой ремень.
