Егда же приидоша в Казань, казанцы же всретоша || (л. 66 об.) царя со оружии и взяша во град единаго его токмо и с ним сто человек людей ево, а прочих побиша; и воевод не пустили во град. Князь же Дмитрей Палецкой, видев бывшее, скоро возвратився прибежа к Москве и поведа цареви бывшее. Бысть же сие лет 7054‑го.

Пребысть же царь Шигалей в Казани не яко царь, но яко пленник, месяц един. Иже видев зло, хотящее быти над собою, начат помышляти о соблюдении здравия своего и умысли сице. Во един от дней бывшу в Казани празднику их поганскому, царь же зва к себе на обед всех честных людей казанских и упои их до пьяна, такожде и простой народ упоив, убежав из града тайно.

В чем поможе ему казанский князь Чура имянем[1031] и из Казани до Волги проводи его. Такожде и воевода князь Димитрей Белской со всеми своими на лехких стругах убежа в Василь-город и оттуду на Коломну. Ибо тамо стояше тогда царь и великий князь противо крымских татар.

По отшествии же || (л. 67) царя Шигалея из Казани паки взяша казанцы к себе на царство онаго же царя Сафа-Гирея, изгнаннаго в Нагаи. Царь же и великий князь, не терпя таковаго их лукавства и срамоты царю Шигалею соделанныя, посла на Казань воинство с избранными своими храбрыми двумя воеводы, со князем Семеном Микулинским[1032] да со князем Васильем Серебряным[1033].

Они же шедше повоеваша области Казанския и под самую Казань пришедше едва самаго царя не взяша, ибо в поле бяше утешения ради; татар же бывших с ним многих побиша. И отъидоша здраво. Царь же посла за ними во след их татар своих двадесять тысящей. Но и тии от российскаго воинства тако поражени быша, яко едва тысящи две возвратишася в Казань. Воеводы же с воинством здраво и с победою приидоша к Москве.

Великий же государь зело обрадовася сему, воевод же и воинство, верно служивших ему, пожаловал своим жалованьем по достоинству их. И сия бысть || (л. 67 об.) первая победа на казанцов при сем великом государе. Но ни тако[1034] злонравнии хотяху покоритися[1035] государю.

По сей победе во второе лето умре царь казанский Сафа-Гирей, разбився падением в полате своей. По нем же остася царица его имянем Сеюнбук, яже от нагай бяше, имущи у себя царевича имянем Утемиш-Гирея[1036]. И от того времяни царь и великий князь непрестанно посылаше многия воинства воевати Казани и областей ея.

И сего ради в них наипаче умножишася несогласия и развраты, яко неции от них, не терпящи таковых, до десяти тысящей с честными мурзами приидоша к Москве служити государю. Царь же и великий князь возвеселися о сем. На прочих же непокаряющихся гневашеся и уязвляшеся сердцем на сицевых кровоядных языков.

Глава 4

О походе под Казань царя и великого князя Иоанна Васильевича, и о поставлении Свияжска, и о мученицех, и о чудесных || (л. 68) делех бывших в Казани

Лета 7059‑го царь и великий князь Иоанн Васильевич всея России самодержец, усмотрив благополучно время делу своему, подвижеся сам особою своею со многочисленными воинствы на Казанское царство в зимнее время. Зима же тогда бе презелно снежна и мразы неудобь терпимыя были. И тоя ради нужды многое воинство от мразов изомроша, такожде и конской падеж бысть. Но обаче не сокрушися сердце того ради благочестивому царю, но пришед ко граду стояше, осадив его крепко, декабря с 25‑го числа марта по 25‑е число, и всячески приступаше ко граду и промысл творяше. По зиме же и весна скоро настала и стояше с непрестанными дождями. Сие же бысть по случаю ли аера, или от действа диаволя чрез поганское чарование, о том несть известно.

И таковых ради неудобствий совеща государь отступити от Казани. Обаче области Казанския до конца повоевав и пусты воистинну учинив, возвратися к Москве. Не благоволи бо господь Бог тогда взяти ему Казани, или || (л. 68 об.) сего ради, да явит царь наипаче ревность свою во святей вере христианской; или да множайшую славу приобрящет, зане тогда не бяше царя в Казани, и аще бы тогда предал ему град, то бы не толико славна была победа его.

Идущи же государь к Москве и отшед двадесять верст от Казани, прииде к реке глаголемей Свияге, иде же она в Волгу впадает, возлюби зело место оное к поставлению града на вящшее[1037] утеснение оным поганым казанским народом; обаче тогда никому не яви помысла своего. Пришед же к Москве упокоися мало.

По том посла к царю Шигалею, сущу ему тогда во граде своем Касимове, повелевая ему приити к себе. И яко верну ему сущу и служащу со всякою истинною, посылает его паки на Казань со многими воеводы и воинством. Воеводы же тогда посланы быша: князь Петр <Ивано>вич[1038] Шуйской[1039], князь Михайло Лвович Глинской, князь Семен Микульской[1040], князь Василей да князь Петр Семеновичи Оболенские[1041], Иоанн Челядник[1042], Даниило Романович Юрьев[1043], Иоанн Шереметев[1044]. || (л. 69)

И повеле им государь Казанския области воевати, на избранном же месте на Свияге поставити город укрепления ради воинства своего, к Казани же неослабно приступати. Царь же и воеводы радостно повеления царева слушают, и путь скорошественно восприемлют, и делом слово исполняют, везуще с собою соделанный готовый древяный град на стругах великих[1045].

И пришедше на повеленное место на Свиягу реку поставиша тамо град той, его же привезли с собою, лета 7059‑го иуниа в 30 день. И в нем устроиша церкви и монастырь возградиша. Окрест же мест тех живущия народы, горная черемиса, покоришася совершенно царю и великому князю.

Казанцы же ничтоже о сем ведуще живяху в Казани, идеже правительствова царица умершаго царя Сафа-гирея с сыном своим малым; ей же имя по иным летописцам Сумвек, царевичу же имя Маткирей[1046]. Юже соблюдаху вси казанские князи и мурзы, в них же бысть первый крымский царевич улан имянем Кошак[1047]. Сей и в государево[1048] пришествие седяше в Казани и защищаше град. Егда же прииде весть в Казань, яко прииде царь || (л. 69 об.) Шигалей и с ним