высокобюджетного фильма смотрела, как руки, затянутые в кожаные длинные перчатки, поднимаются к капюшону и медленно сдвигают его назад, оголяя серебристо-седые волосы, которые были такими по вине моей магии.

Ахнули все, малыш разразился новой волной заливистого плача. Ноги подкосились, пришлось сесть на бортик ванной, придерживаясь за него же дрожащей рукой.

На меня воззрились самые яркие серые глаза в мире. Но только сейчас я поняла — в глазах этих слишком много глубинной мудрости, как для того простачка, за которого я выходила замуж когда-то. Слишком знакомые аккуратные черты лица, светлые волосы, разметавшиеся по плечам. Все было очень знакомо. И так фальшиво… теперь фальшиво, потому что до этого никаких изменений не замечала.

— Трой, — выдохнула дрожащими губами, пока взгляд метался по лицу мужчины, подмечая, насколько же ювелирная работа эта их магия превращения, — но… если ты занял место Троя, то где мой настоящий муж?!

— Думаю, стоит объясниться, — он даже говорил голосом мужа, нет, все-таки Мирак отличный актер, — я долго наблюдал за тем, к кому из своих мужчин ты испытываешь меньше всего страсти, не показывался, а следил со стороны. Может к Трою у тебя и была нежность, но не страсть. Я изучил его характер, повадки и решил, что смогу остаться не раскрытым. Когда ты решила, что я враг, лучшим решением было остаться в тени, но не терять возможности помочь тебе.

— У тебя… получилось, отец… остаться в тени, — едва выдавила из себя, — я в шоке.

— Погодите, она что ли дочка безликого?! — послышался шепот командира Дэна из коридора.

— Да тише вы! — шикнула на него Оливия.

Мирак поднял руки и вокруг него заклубились жгуты тьмы, увивая темную фигуру, словно лассо, на несколько секунд его очертания стали размытыми, а потом все схлынуло. Отец поменял облик, стал сантиметров на десять выше и крупнее, раскрыл перед нами свое настоящее лицо — грубые, мужественные черты лица, густые брови, острый нос и раскосые глаза, разрез которых заканчивался едва ли не на висках. Ему нельзя было дать больше сорока с хвостиком, морщин почти не наблюдалось, но по взгляду можно было сразу сказать, что мужчина понял некоторые мудрости существования.

Я правда была похожа на него, не точная копия, но некоторые черты хорошо читались, даже узнавались волосы с рыжеватым отливом, совсем как у меня.

— С твоим мужем все в порядке. Чтобы полностью закрепиться в этом мире мне пришлось… поменяться с ним местами. Сейчас он… ненадолго занимает мое место в Бездне.

— Мой милый, нежный муж стал регентом Бездны? — спросила, ужаснувшись такой перспективе. Хотя… с добрым сердцем Троя даже сама Бездна могла бы поменять принципы.

— Такого он бы не потянул. Просто физически сейчас там. Его никто не тронет.

— Верни мне его!

— Всему свое время, — устало выдохнул Мирак, — я собирался заняться этим, когда меня раскроют. Видимо, пора.

— Так что все-таки здесь произошло? — не унимался Дэн, оттеснив всех, зашел внутрь помещения, он настороженно смотрел на отца, явно подспудно испытывая к нему страх, но желание разобраться, кажется, было сильнее. Люди Дэна смотрели на него как на героя, выглядывая из-за спин дочерей домовладельцев.

— Эльда напала на меня с ножом, пока я пыталась искупать ее новорожденного ребенка, — сдала психованную с потрохами, та только сильнее сжалась в углу, волком на меня посматривая. Кажется, за пятнадцать лет это был худший день в жизни этой женщины. Родился мальчик, так я еще и попрала неприкосновенные устои этого дома.

— Это правда, Эльда?

— Она все врет! — вскипела женщина, — не было ничего подобного! Отдай мне сына!

— Клэментина, Эльда утверждает, что вы врете, — провозгласил человек, что длительное время в Общине занимал место судьи, видимо, действовал по инерции, как и с тем, чтобы принимать неправильную сторону.

— Дэн, в прошлую нашу встречу вы сказали мне запомнить ваше имя. Имя того, кто принял решение о моем изгнании. Это было мое наказание, вы сами сказали, что оно может быть только одно. Я считаю, что справилась достойно, смогла не просто выжить, а и понять культуру тех, кого мы больше десятилетия считали чудовищами. Здесь и сейчас я хочу возразить — в людях больше чудовищности, чем в безликих. Вы же видите, они могут говорить, думать. Они не нападают без причины, иначе мы бы с вами уже не разговаривали. И отношение родителей к этому маленькому человеку, — я указала на ребенка в моих руках, — прямое тому подтверждение. Вы сами слышали. Эльда и Дункан согласны на все, лишь бы жить в изобилии, даже жестоко вертеть жизнями своих дочерей, используя их как разменную монету.

Дэн Карперс смотрел на меня, поджав губы.

— Безликие убили сотни людей из обороны Общины. Я своими глазами видел, на что они способны. Это животные, Бишоп, не люди. И в них нет человечности. Если бы ты не представляла для них интереса, тебя бы саму не пощадили.

— А что насчет вас, Дэн? Вы знали, насколько хорошо живет эта семья. В холодильнике портятся продукты, их не успевают съедать, ферма и поля, усеянные едой, производят больше, чем успевают потребить четверо человек. Но ни что из этого не попадало к людям, что умирают в Общине. В ком нет человечности?

Мне показалось, что в глазах собеседника промелькнула капелька стыда.

— Вы знали, да? Вы все это время знали, что творится. Вы ведь служите Дункану и Эльде.

— Мне жаль, — голос мужчины был полон сочувствия, — но только так я мог прокормить себя и свою семью, у меня дочь твоего возраста и больная жена.

— И ради них вы покрывали беззаконие. В какой-то степени, это можно понять. Но от этого преступности против человечества в этом не меньше. Как часто ваши люди насиловали преступниц, Дэн? Я чудом избежала участи в тот день. Это было ради ваших дочери и жены?

— Нам было приказано держать людей в узде. Лучше всего толпу контролирует страх. Поймите, Бишоп, мы не знали, как этим двоим удается управлять безликими. Лишь наблюдали, как порождения бездны подчиняются семье, живущей в этом доме и буквально служат им, выполняя любую работу. Со стороны казалась, что замешана божественная сила, не меньше. Кто еще, как не боги могут управлять тварями?

Теперь все мои мужья со злостью смотрели на притихшего Дэна и его отряд, едва ли не впервые я ощущала настолько сильную злость и неприязнь в Реме, ни к кому доселе он не испытывал подобного.

У всех «провинившихся»: Дэна и его прихлебателей взгляд был направлен в пол. И как настолько ведомые люди смогли заполучить хоть какую-то