По брови в черном

Горе на поминках.

Народу много,

А оно — одно.

Молчат сурово

Скорбные морщинки,

Рот плотно сомкнут —

Глянешь: ни кровинки…

Такое горе

Матерям дано.

Александр Иванович, видимо, знал Володю, по-свойски спросил: «Под каким впечатлением оно у тебя появилось?» Мощанский рассказал: «Мы с одной девушкой, Альбиной Третьяковой, вместе окончили Сормовский машиностроительный техникум. И нас с ней направили работать на завод «Красное Сормово», только по разным отделам. Я работал технологом в бюро групповой обработки металлов, а она разрабатывала штампы и прессформы. Ездила по командировкам. После очередной производственной командировки заболела. И вскоре скончалась. У нее оказался рак крови. Смерть для меня была настолько неожиданной, что я сразу же после похорон и написал это стихотворение».

Александр Иванович, подумав, сказал: «Я попробую напечатать его в газете “Ленинская смена”». Но это стихотворение было опубликовано в той газете лишь в 1970 году, 24 мая, после смерти А.И. Люкина, между прочим, с посвящением ему.

В том же номере газеты опубликовано еще одно стихотворение Владимира Мощанского, характеризующее его уже тогда как настоящего, самобытного поэта.

Открылась бездна звезд полна —

Звездам числа нет, бездне дна…

М. Ломоносов

Еще не выпала вечерняя роса,

Еще не смолкли птичьи голоса.

Закат неторопливо догорает

Полоской алою от края и до края.

Но все уже известно наперед:

Закат уснет — и ночь обнимет небо,

И мир своим дыханьем обоймет,

И Лиру севера настроит тихо Beга —

И шелестом откинутся деревья,

И вздох ночной доверчивой воды,

И дух лесных глубин, густой и древний,

Как сон сольется с памятью звезды…

И сотни тысяч отблесков, свечений,

Дыханий, всплесков — сонмы мелочей,

Как сотни тысяч крохотных лучей,

Передадут глубинное значенье.

Над звездной бездны и земных путей,

И зримых и незримых расстояний

Во всей жизнелюбивой полноте,

От вечных встреч до вечных расставаний.

Вот только выпадет вечерняя роса,

Вот только смолкнут птичьи голоса…

Весной 1970 года на Моховых горах проходил межобластной семинар молодых писателей, на котором со своими стихами принимал участие в качестве обсуждаемого и Владимир Мощанский. Вот, в частности, какой отзыв о нем и об Александре Реве был дан в газете «Ленинская смена» за 19 июля 1970 г. нашим известным поэтом Лазарем Шерешевским:

«…Были среди участников нашего семинара и поэты с неровной творческой биографией — это Александр Рева из Кировской области и горьковчанин Владимир Мощанский. У обоих за плечами — публикации в книге “Старт” (Рева), в сборниках и журналах (Мощанский). Но развитие этих поэтов идет трудно, после удачных стихов — срывы, отход от уже взятых рубежей, непреодоленные недостатки. Что ж, судьбы поэтические не одинаковы и непросты…»

Да, поэзия — «баба капризная». И я бы еще от себя добавил: ревнивая — любит, чтобы ей постоянно уделяли внимание.

А у Владимира Владимировича не всегда хватало времени для нее. Хотя всю свою жизнь его сердце принадлежало ей — госпоже поэзии.

Он до последних дней работал на заводе «Красное Сормово». А пришел он туда в 1959 году и начал сначала токарем, а затем, получив техническое и гуманитарное образование, стал работать инженером-технологом.

После прохождения армейской службы (1960–1963 гг.), кроме как на этой должности, он еще работал ученым секретарем совета НТО судостроителей.

И все-таки он урывает время на стихи. Печатается в периодических изданиях, в сборниках «Поэтический год 1963» (г. Горький), «Заполярье — земля поэтов», 1964 г. (г. Мурманск), «С надеждой и любовью», 1994 г. (Нижний Новгород) и др. Посещает занятия литературных групп, участвует в творческих семинарах Б. Пильника, А. Люкина, Л. Шерешевского и других.

С 1992 года руководит сормовским литобъединением «Волга».

В 1996 г. у него выходит отдельная книга стихов «Земная радуга». В ней, на мой взгляд, стихи душевные, серьезные и глубокие. О нашей бренной жизни и космических глубинах. Я с большим интересом читаю их, например, «Поэтово ремесло», «На срезе», «Борису Пильнику», «Миры».

Но вторую поэтическую книгу Владимир не успел издать. И все потому (повторяю), что много расходовал времени на другие дела. То он устраивает литературные чтения в музее деревянной скульптуры А.И. Новикова, то еще в каком-то другом месте.

При Дворце культуры и техники сормовичей есть библиотека им. А.И. Люкина. В ней ежегодно проводятся литературные чтения в честь его памяти, в дни рождения. Мощанский и здесь был одним из инициаторов. Он лауреат премии Люкина, учрежденной Княгининской районной администрацией. Княгинино — родина Александра Ивановича.

В газете «Красный Сормович» Владимир Владимирович готовил литературные странички. Он вообще за многое беспокоился. В день выписки из больницы он с радостью позвонил мне, сообщив, что заходил в библиотеку им. А.И. Люкина, где ценители творчества Александра Ивановича читали стихи и не ожидали там появления Мощанского, а он, несмотря на обнаружившуюся у него болезнь (рак поджелудочной железы), принял в том мероприятии активное участие. «Туда выезжало областное телевидение, и нас там снимали», — похвалился мне по телефону Владимир.

Еще он мне рассказал (тоже по телефону), как на пародию Николая Симонова:

Читал я Мощанского книжку.

На трезвую ясности нет.

А принял 400 с лишком

И понял: вот это поэт! —

он, находясь в больнице, написал свою ответную:

Читал под водку я Мощанского.

Е. Молостова — под шампанское.

Ю. Адрианова — под пиво.

Шамшурина — под коньячок.

Читал под бражку Лукоянова.

Под солнцедар — Андрея Храмова.

И вот уже пьянее пьяного

Брат Юра тычет мне в плечо:

«Ты, Коля, слишком начитался.

Но был каким, таким остался».

У Владимира Владимировича остались мать, жена, две дочери и четверо внуков. Матери — 95 лет. Она очень нежно любила сына.

Светлая память о В.В. Мощанском как о настоящем и добром поэте навсегда сохранится в читательских сердцах.

В стихах

Мне главное на этом свете —

Писать достойные стихи

Осеннее

Лес осенний играет на солнце.

То не свечи — березы горят.

Не цыганка бросает червонцы,

А звенит золотой листопад.

Грозовые дожди отшумели.