За полчаса до награждения станичники во главе с председателем комиссии сельсовета по культурному развитию, показали несколько небольших номеров: бабушки спели а капельно несколько песен, трое парнишек-пионеров сыграли на баянах, талантливо спела девчонка-школьница.

Номера эти закончились гораздо раньше, чем приехал член исполкома, и развлечь скучающую публику вызвался а капельный ансамбль старушек. Запевали они уже невесть какую песню, но им, кажется, было это в настоящую радость, хотя в зале не так много народу их и слушало.

— Ух, — встрепенулся вдруг Титок. — У меня уже в ушах свербит от ихних народных песнопений.

— Чего ты такой кислый? — Спросил я. — Что, не рад, что станешь целым кавалером государственной награды?

— Рад. А как же не радоваться? — Пожал он плечами. — Тем более, что я это полностью заслужил. Вон какие муки вытерпел! В лапах бандитов страдал!

Хотел я было, напомнить Титку, что вся эта ситуация случилась по его собственной вине, и страдал он, по сути, из-за своей собственной глупости, но как-то не стал. Только насмешливо хмыкнул да глянул на него снисходительно.

Гость из Краснодара явился спустя еще минут пятнадцать. Председатель нашего сельсовета — щупленькая, но боевитая Елена Сергеевна Пересвет вывела на сцену высокого строгого мужчину в сером костюме со значком КПСС на лацкане. У мужчины было суровое лицо, какие, обычно бывают у военных, короткие седоватые волосы и пышные усы. Он смотрел на нас строго.

— Дорогие товарищи станичники! — Сильным, но высоконьким голосом возвестила Елена Сергеевна. — Рада вам представить сегодняшнего нашего гостя, кто и будет производить награждение! Вот, член крайисполкома, первый секретарь Краснодарского городского комитета КПСС Сизых Глеб Иванович.

— Благодарю, Елена Сергеевна, — взял слова мужчина. — Перво-наперво прошу извинить меня за такое нелепое опоздание, товарищи. У нас были проблемы со служебным автомобилем.

— Да ничего-ничего, — ответила за всех председатель сельсовета.

Неловко рассмеявшись, она почему-то стала аплодировать. Станичники охотно присоединились, и весь зал постепенно занялся аплодисментами.

После Глеб Иванович повел недлинную речь о важности соблюдения правопорядка в советском государстве, о том, что преступность, которую советская власть рано или поздно искоренит, не дремлет.

— И потому, — вещал он громким басом, — потому каждый гражданин советского нашего государства должен оставаться мужественным перед лицом таких антисоветских элементов. Должен делать все, по мере своих возможностей, чтобы помочь нашей доблестной милиции выполнять свой долг перед родиной. Именно это и показали нам всем наши сегодняшние герои.

В этот самый момент к мужчине подбежала молодая девчонка. Одетая по-деловому в скромную юбку, блузку и короткий пиджачок, она передала ему листок грамоты и первую медаль с красной для нее книжкой.

— Итак. Первым приглашается на сцену, — мужчина заглянул в грамоту, — товарищ Землицын Игорь Семеныч!

Зал взорвался аплодисментами.

— Ну давай, Игорь, — потрепал меня за плечо с заднего сидения отец. — Давай, сынок.

Я встал, поправил галстук. Мужчина глядел на меня со сцены, с настоящим уважением. Видно было, что для него все происходящие и правда имеет важное значение, а не просто рутинные обязанности чиновника.

Я улыбнулся. Пошел вдоль сцены, быстро заскочил наверх по ступенькам. Встал рядом с мужчиной, пожал ему руку. Весь зал глядел на меня сотнями глаз. Видел я в тот момент сотни улыбок — знакомых и не очень. Аплодисменты не утихали еще минуту, пока Глеб Иванович не забасил:

— Прошу внимания, товарищи! Внимания и тишины! Спасибо. Итак. — Он заглянул в грамоту. — От имени президиума Верховного Совета СССР, приказом министра внутренних дел СССР от третьего сентября тысяча девятьсот восьмидесятого года номер двести три, Игорь Семенович Землицын за храбрость и самоотверженность, проявленные при ликвидации преступных групп или задержании уголовных преступников; за активную работу по устранению причин и условий, способствующих преступным проявлениям; за активное участие в охране общественного порядка и проявленные при этом храбрость и самоотверженность, активную борьбу с хищением социалистической и личной собственности граждан, с на­рушениями правил советской торговли, спекуляцией и другими правонарушениями, приносящими вред обществу, награждается медалью за отличную службу по охране общественного порядка!

С этими словами он протянул мне серебристый кругляшек с сине-красной колодкой. Я выпрямился, давая Глебу Ивановичу повесить медаль слева. Он приколол мне ее на карман пиджака и пожал руку. Вместе мы обратились к залу.

Тот снова взорвался аплодисментами.

— Наш Игорь! — Крикнул кто-то.

— С нашего гаража мужик!

— Молодца! Так держать!

Я повел взглядом по залу. Увидел улыбающегося во весь рот отца, мать, которая вытирает глаза хвостиком узелка косынки, Свету, светящуюся от счастья. Была там и Маша, чьи глаза были наполнены такой любовью, что не заметить ее было просто невозможно даже на таком длинном расстоянии.

Увидел я там и других: завгара Федотыча, который наперекор своей обычной сдержанности залихватски свистел, заложив пальцы в рот, председателя колхоза Мелехова, который сдержанно улыбался, мужиков с гаража, что свистели и наперегонки кричали мне что-то со своих мест. Где-то стоящим с краю переднего ряда увидел я грубоватое, кривоулыбающееся лицо Караева.

— Вот, примите, — Глеб Иванович протянул мне красное удостоверение награды и грамоту. Потом снова пожал руку. — Я рад, что в нашем крае бывают такие парни, как ты, Игорь.

— Спасибо, — ответил я с улыбкой.

Когда я вернулся, семья моя тут же стала меня поздравлять. Видел я, как каждому, даже сдержанному моему отцу, хотелось в этот момент меня обнять, да не позволяли ряды стульев.

— Дай! Дай глянуть, — потянулся к моей медали Титок. И я показал ему медаль.

Он тут же взял ее, стал вглядываться. Правда, глядеть Титку пришлось недолго. Следующим выйти на сцену пригласили уже его.

— Ну че вы, Землицыны? Идете?

— Идем-идем! — Крикнула мама мужику, ждавшему нас у своей горбатой копейки.

Был он трактористом с папкиной работы и неплохо с отцом дружил. Попросил его отец сегодня подвести нас до центрального ДК. Самое примечательное же в нем, этом мужчине, было имя. Звали его Победа Алексеевич Маркелов. А все, потому что родился он девятого мая сорок пятого года.

— А Светка ваша где? — Спросил он.

— Да ща, — отозвался я. — Идет, отстает немного.

Вместе подошли мы к копейке, и наблюдая, как льется из дверей ДК толпа станичников, стали