КОПЬЕ АЛЬБИОН, ХАББЛ ПЛАТФОРМА, ПОСТОЯЛЫЙ ДВОР «ЧЕРНАЯ ЛОШАДЬ»

Когда бармен махнул им рукой, Бенедикт отправился за заказанными напитками. Сразу по его возвращении мастер Ферус с явным воодушевлением ухватил свою довольно объемистую пивную кружку и немедленно поднес к губам, чтобы долго от нее не отрываться.

— Боже мой, — покачала головой Гвен. — Я вполне уверена, что настоящий джентльмен не стал бы так набрасываться на выпивку.

Сияя от удовольствия, Ферус опустил кружку и стер пену с верхней губы.

— Ошибки нет, джентльмен не стал бы. Но, к счастью, я избавлен от всех качеств, присущих настоящим джентльменам, а посему могу не забивать себе голову правилами этикета…

Старик помахал бармену опустевшей кружкой и распорядился:

— Еще одну, сэр Бенедикт!

Едва успевший усесться Бенедикт криво улыбнулся старику и, не сетуя, встал вновь, чтобы проделать еще одно путешествие через общий зал таверны и обратно. Вернулся он с двумя огромными кружками, по одной в каждой руке, и обе аккуратно выставил на стол перед Ферусом.

— Вот человек, способный планировать! — обрадовался старый эфирреалист. — Предвидение и предусмотрительность — вот важнейшие черты любого, кто претендует на солидность.

— Я всего-то надеялся успеть попробовать свое пиво прежде, чем опять придется вставать, — сказал Бенедикт и демонстративно прихлебнул из собственной кружки. — Как тебе здешний чай, сестрица?

— Идеально теплый, — ответила Гвендолин, но все равно добавила ложечку меда, размешала и пригубила. Даже остывший чай — все равно чай, слава богу, и этот вкус казался приятно нормальным после всех странностей последних дней. — Мастер Ферус… Подумать только!

Ферус оторвался от второй опустевшей кружки, ловко скрыл кашлем негромкую отрыжку и улыбнулся девушке:

— Да, дитя?

— Я так понимаю, вы отнюдь не беспричинно расправляетесь со своей способностью здраво рассуждать?

Сузив глаза на девушку, старик метнул в Бенедикта проницательно-заговорщицкий взгляд.

— А она мало что упускает, верно?

— Вопреки тому, как ее видят окружающие, совсем мало, — вежливым тоном согласился Бенедикт. — Думаю, ей это нравится: позволять всем и каждому воображать ее слишком поглощенной собой, чтобы замечать происходящее вокруг.

— Лучше уж так, чем выставлять себя унылой посредственностью, как это делает мать, — сказала Гвен. — Я просто не смогла бы заставить себя опуститься так низко.

Ферус яростно закивал.

— Нет-нет, только не это. Не уподобляйтесь ей. — Ухватив покрепче третью кружку, он широко осклабился. — Вообще-то вы совершенно правы, мисс Ланкастер. В моем безумии есть своя логика. Ну… В конкретно этом безумии, так или иначе.

Он сделал хороший глоток из третьей кружки, — но, во всяком случае, не осушил ее одним залпом.

— И в чем же состоит логика? — поинтересовалась Гвен.

— Вы должны хоть чуть-чуть разбираться в наших занятиях, — сказал Ферус, — иначе логика предстанет полнейшей чепухой.

— В ваших? Эфирреалистов то есть?

— Именно, — подтвердил Ферус, подавляя новую отрыжку. — Весьма многое из того, чего мы стремимся достичь, происходит, как… по наитию, можно сказать. Мы прикасаемся к силам, присутствие которых не способны чувствовать другие.

— Вы подразумеваете эфир.

Ферус витиевато махнул рукой:

— Это низводит дьявольски сложную концепцию к ее примитивной сердцевине, но сойдет и так. Мы чувствуем эфирные силы. До определенной степени их чувствует большинство людей, только мало кто это осознает.

— Просто не представляю, о чем вы, — призналась Гвен.

— Вообще-то представляете, — не дрогнул Ферус. — Возьмем для примера боевую перчатку, которую вы носите.

— Возьмем.

— Что вы ощущаете, надев ее?

— Ничего особенного, — пожала плечами Гвен. — Кристалл холодит ладонь, но так всегда и бывает.

— Строго говоря, мисс, факты не на вашей стороне, — сказал Ферус. — Если, раздобыв где-нибудь термометр, вы сравните температуру кристалла с температурой своей кожи, обнаружится почти точное совпадение.

Гвен наморщила лоб.

— Уверяю вас, сэр, кристалл довольно холодный.

— А вот и нет, — ответил Ферус. — То, что вы чувствуете, — это эфирная энергия, текущая через кристалл. Но ваши ощущения при этом… когда вы испытали их впервые, ваше сознание растерялось. Живительное местечко, доложу я вам, это самое сознание, — сталкиваясь с досадной неудачей, оно вечно пытается поместить что-то неизвестное в контекст уже знакомых предметов. Значит, по всей очевидности, ваше сознание решило, столкнувшись с этим новым ощущением, что лучше всего будет наклеить на него ярлычок «холод» и заняться другими насущными делами. И вы далеко не одиноки. То, что вы описываете, — лишь один эпизод в наборе самых типичных реакций при прямом воздействии на человека усиленного поля эфирной энергии.

— Кристалл на моей печатке колется, — кивая, сообщил Бенедикт. — Немного щекотно, как бывает, когда уснешь на согнутой руке, а кровь потом начинает возвращаться. Хотя прежде я никогда не слыхал, чтобы это чувство объясняли именно так, мастер Ферус.

— Чепуха какая-то, — сказала Гвен. — Все предметы либо холодные, либо нет, сэр.

— Вот! — вскрикнул Ферус, уставив на девушку указующий перст. — Я и не подозревал, что вы интересуетесь философией! Великолепно!

— Прошу меня простить, — сказала Гвен. — Философия даже не упоминалась.

— Разве? — ответил Ферус. — Вы только что слышали, как сэр Бенедикт подтвердил, что его ощущения при соприкосновении с боевым кристаллом разительно отличаются от ваших собственных. Реальность у нас одна на всех, это правда, — но вы двое воспринимаете ее немного по-разному. Чем старше человек, сдается мне, тем яснее он понимает, что вселенная весьма напоминает собою зеркало, мисс Ланкастер.

— Чем именно напоминает?

— Тем, что она куда сильнее отражает вашим органам чувств вас саму, чем вы, вероятно, думаете.

— Вздор. Если я смотрю на синюю куртку, я и вижу синюю куртку. Причем ее цвет не зависит от того, смотрю я или нет.

— Вот! — повторил Ферус, вздымая палец. — Но предположим, что оттенок, который вам кажется синим, сэр Бенедикт отнесет к разновидности зеленого. Хотя цвет-то один и тот же!

— Но этого же не происходит, — возразила Гвен.

— Откуда вам знать? — парировал Ферус. — Вы можете видеть глазами сэра Бенедикта? Если так, я тоже хотел бы научиться этому трюку.