Без даты

Дорогой господин Готье, если вы желаете посетить в ближайшее воскресенье Лонгшанские купальни, они будут открыты для вашего сиятельства. Вы пообедаете с нами… Если бы вы могли сказать в вашем фельетоне несколько слов об этом уголке, вы этим обязали бы квартал Королевской площади, который был когда-то и вашим кварталом. Больше никогда не буду надоедать вам. Поступайте по своему усмотрению. Только любите меня, как вашего лучшего и самого давнего друга. Виконтесса Гюго

Адель продолжала верить в возможность дружбы между мужчиной и женщиной; она ужасно боялась обжечься, но любила играть с огнем. Женщина, покинутая мужем, чувствует потребность приободриться.

С мая по октябрь 1840 года Адель Гюго жила вместе со своим отцом и двумя дочерьми в Сен-При, на опушке леса Монморанси, в большом доме, называвшемся «Терраса». Мальчики были помещены в пансион Жофре, находившийся на улице Кюльтюр-Сент-Катрин (ныне улица Севинье), – оттуда они ходили в «королевский коллеж Карла Великого». Живя в пансионе, они требовали то у матери, то у Дидины «четыре су, чтобы расплатиться с долгами (это очень срочно), и банку варенья…». «Мама, я тебя люблю, – писал Шарль, – я тебя обожаю, ты мой ангел, жизнь моя… Скажи Дидине, чтоб она послала мне завтра банку варенья для тех случаев, когда на полдник дают один сухой хлеб…» Он плакал, когда возвращался в пансион: «Я поминутно вспоминаю бабочек на занавесках в гостиной, картины, полог над кроватью, красный столик… Если я целый год не буду видеть тебя, то могу дойти до самоубийства…» Романтизм оказался наследственной чертой, и Шарль, который драматизировал свое положение в духе пьес Виктора Гюго, жаловался на то, что он «безвестный сын великого, счастливого отца». Гюго долгое время не уделял внимания сыновьям, но около 1840 года стал следить за их занятиями, в особенности за уроками латинского языка, которому придавал большое значение. Он был счастлив и горд, когда 31 июля 1840 года узнал, что его младший сын, Франсуа-Виктор, получил на общелицейском конкурсе премию за сочинение на латинском языке. Он поехал в Сен-При, чтобы отпраздновать с семьей это важное событие. Целый выводок детей, красивых и умных, превращал «Террасу», как некогда замок де Рош, – в радостный рай. Помогая сыновьям сооружать хижину из ветвей, а Деде разводить кур и кроликов, глядя с любовью на Леопольдину, Гюго с волнением вспоминал то счастливое время, когда он хотел быть «первым и в браке», и в отцовстве, и в поэзии. Но семейная его жизнь шла теперь со скрипом, на каждом шагу давали себя знать диссонансы, и это уже было непоправимо. «Наши судьбы и наши намерения почти всегда играют невпопад».