Исчезни

POV Лилия

Артур стремительно пошел на поправку, со временем начал ходить и вести довольно активный образ жизни. Исчезла необходимость во мне, поскольку шейх сам мог освежиться, тогда Ярин придумал новый повод для наших встреч — заставил меня приносить еду его величеству.

Прошло две недели с тех пор, как мы с Азаматом прибыли в лагерь.

Сегодня интуитивно я почувствовала, что-то неладное. На мою улыбку и поднос с едой шейх отреагировал весьма неоднозначно. Проигнорировал приветствие и занялся чтением свитка.

Не хотел смотреть на меня, вот и замечательно. Я тоже не сильно настаивала на встрече. Всему виной Ярин, постоянно подталкивающий меня к больному.

Несмотря на очевидное мрачное настроение властелина я присела возле его одеял и поставила поднос. Протянула кубок с вином, предлагая испить напитка, но он его просто выбил из моих рук и залил красной кровью мою одежду и пол.Все вокруг и между нами покрыл кровью, как и прежде в былые времена.

—Мне надоело твое назойливое присутствие. Исчезни!— сухо приказал, невзирая на разлитое вино, которое следовало вытереть, а после вернулся к изучению важных военных сведений, написанных в свитке. Чем он еще мог быть занят?

Сглотнув очередную порцию унижения и отталкивания, я настырно взяла порезанные дольки персика и положила их к себе на ладони, как в форме чаши.

—Поешь. Тебе необходимо.

Он отнял взгляд от свитка и посмотрел на меня с такой ненавистью, которую раньше не видела в нем. Пожар полыхнул в глубине его глаз и он же распространился по воздуху и обжег резкими порывами меня. Кожа начала яростно пылать и трепетать.

Свиток, отброшенный разгневанным шейхом, резко полетел в стену палатки.

Фрукты, выбитые рукой Артура, выпали и покатились по полу.

Он схватил меня за руку, причиняя очередную порцию боли, на что я сжалась, претерпевая неудобство.

—Отпусти. Мне больно!— его руки не знали пощады ни раньше, ни сейчас. Теперь и вовсе по слухам Зверь стал еще опаснее. Несмотря на просьбу, он сжал мою руку еще сильнее, намереваясь причинить мне безграничную боль. Раздавить. Сломать каждую фалангу пальцев.

Вскоре тирану надоело меня мучить, и он отпустил, позволил прислонить руку к груди и успокоить ее.

Я настырно вновь потянулась к подносу, взяла его в руки с намерением поставить его поближе к Артуру, но услышала:

—Воооон, проклятое отродье, или твои кишки будут намотаны на позорный столб!— оглушительный удар выбил из меня всю решимость, все желание помочь, довел до грани терпения, после которой следует мощный всплеск адреналина, боли, обиды. Весь ужасный коктейль вспыхнул в моей крови и потек по венам, отравляя организм. Пальцы от стараний стерпеть внутреннюю бурю, сжались на подносе.

Он тут же задрожал в моих руках. Буря изнутри поднимала свои вихри и засасывала меня в свой плен. Я покорно вступила в ее власть. Ощутила, как вихри стали сильнее, оглушая, перебивая грубые слова. Буря становилась мощнее с каждым вздохом, пока не выбралась наружу. Вышла из моего тела. Она вырвалась на волю и швырнула поднос в сторону.

Я с удовольствием наблюдала, как разлетались порезанные спелые фрукты и уродовали красивое убранство палатки. Как зрачки врага расширялись, фиксируя устроенный бардак и в особенности то, как поднос крутился и гремел на полу, издавая противный громкий скрежет.

—Пошел к Дьяяяяволу!— рявкнула так громко, что воины в соседних палатках должны были испугаться, подумав что явился дикий зверь разрушать их обитель. Но мне не достаточно этого рыка и того, что великий шейх наконец-то заткнулся и начал слушать рабыню.— Ты стал еще ужаснее, чем прежде. Я покинула свой дом, потому что волновалась о твоем здоровье, а ты…

Сжав кулаки, я ощущала только, как меня трясло от гнева и если бы Артур подошел поближе я бы непременно совершила грубость и ударила повелителя. Избегая самоубийства, я развернулась так резко, что коса завернулась податливым кнутом и яростно хлестнула, кажется, по животу Артура.

И пошла прочь.А я глупая переживала за него.

—Стоять!— запоздало услышала.

То прочь, то стоять.

—Что?— напоследок обернулась и увидела.

Действительно грозный, чудовищный зверь стоял передо и его ярость клубами окутывала пространство палатки.Она следовала за мной попятам, как голодный хищник и она же догнала меня.

Артур обхватил мою шею одной рукой и я испуганно замерла, ожидая, когда сожмется хватка сильнее и он, наконец, задушит меня. Рефлекторно зажмурилась, но хватка на удивление не усилилась. Вместо это он просто притянул меня за шею к себе поближе и губами мощно впечатался в мои. Я и не знала, что делать. То ли оттолкнуть, то ли замычать на то, что он языком командовал в моем рту и не давал вдохнуть. Но прежде чем приняла решение, он сам прервал поцелуй.

Сжал мою косу на затылке, не давая сбежать или покинуть место разговора. Посмотрел на меня черными, дикими глазами, высасывающими из меня все светлое и забирая себе.

Подушечки пальцев скользнули по моим губам, немного вторгаясь промеж губ и окунаясь в мой рот.

—Ты думаешь, что вправе решать, когда приходить и когда уходить? Помнишь, что ты свободна по моей милости?

—Помню…

Большим пальцем он обвел мои губы по очереди, уделяя внимания каждой. Второй рукой крепко держал за затылок и поддерживал мою голову в необходимой ему близости — расстоянии ладони. Постепенно хватка на волосах ослабла, перестала причинять боль голове и создавать эффект того, что мне вскоре вырвут волосы.А в его радужках и зрачках тек жидкий серый металл, который спиралями завораживающе извивался и притягивал мой взгляд.

—Как же я страстно ненавижу тебя, так что впору было давно потерять рассудок,— призналась ему.

Не знаю, кто сделал первым рывок. Знаю, что в голове хлестнул невидимый кнут. Словно кто-то сказал мне: «Достаточно». Именно от этого звонкого шлепка мои руки сами обвились вокруг шеи Артура, вплелись в его жесткие волосы, а мое тело инстинктивно подалась вперед, Каждая клетка подалась навстречу этому отныне безымянному для меня мужчине. Соединилась с ним плотью.

Понимала одно — мне не пришлось делать слишком длинного шага в сторону Артура, его губы встретили меня на полпути. А его руки крепко сдавили, так что хрустнули кости и касалось что сломается позвоночник, но эта боль не вызвала неприятия. Я с удовольствием и блаженно прикрыв глаза отдала его поцелую стон.

Хоть взорвись красное солнце и кровавыми осколками пронзи меня и Артура, хоть случись оползень и погреби нас под слоем красных песков, я не отошла бы от него. Ни по какой причине. Но я и физически не могла сделать шаг, а сделала бы — то рухнула на подкошенных от слабости ногах. Мои руки беспорядочно и нервно. Гладили его волосы на затылке, игрались с завитками на шее, а тело само прижималось к мощному источнику энергии.