– Зачем?

Я подошла к ним.

– В несчастном случае с экипажем пострадал ребенок, – сказал он. – Она очень…

– Где она? – У меня упало сердце. Я шагнула вперед.

– В городе. Пришел ее отец, – начал Делано, переводя взгляд с Кастила на меня. – Но девочка…

Все разговоры о короне, Незримых и обо всем прочем отошли в сторону. Не раздумывая о том, чем могу помочь, я с колотящимся сердцем бросилась из комнаты. Мне доводилось видеть последствия несчастных случаев с экипажами и в Масадонии, и в Карсодонии. Они почти всегда заканчивались трагически, а мне никогда не позволяли подойти и унять боль или страх.

– Проклятье, Поппи!

Кастил вышел в коридор, дверь за ним захлопнулась.

– Не пытайся меня остановить! – бросила я через плечо.

– И не собирался. – Вместе с Делано он без труда догнал меня. – Я только думаю, что не следует бежать туда одной, когда прошлой ночью тебя пытались убить Незримые.

Не сбавляя шага, я взглянула на Делано.

– У родителей и ребенка есть лица?

Он сдвинул брови, услышав этот странный вопрос.

– Да.

– Значит, они точно не гирмы.

– Это не значит, что они не могут быть пособниками Незримых, и не отменяет того, что ты должна действовать с осторожностью, – возразил Кастил, – с которой, я знаю, ты не очень дружишь.

Я наградила его мрачным взглядом.

Он его проигнорировал. И мы завернули за угол.

– Там только отец? – спросила я.

– Да, – ответил Делано. – Похоже, он в отчаянии.

– Боги, – пробормотал Кастил. – Не стоит удивляться, что они узнали о ее способностях. За последние пару дней сюда приезжали люди из Предела Спессы.

Все это было неважно.

– Кто-нибудь послал за целителем?

– Да. – Печаль Делано усилилась, и у меня замерло сердце. – Целитель сейчас с ребенком и матерью. По словам отца, целитель сказал, что ничего нельзя сделать…

Подхватив юбку, я побежала. Кастил выругался, но не стал меня останавливать. Я мчалась по нескончаемому коридору, смутно сознавая, что никогда раньше так быстро не бегала. Я выбежала в теплый, пропитанный солнцем двор и ринулась к дверям в конце крытого перехода.

Кастил поймал меня за локоть.

– Есть путь короче.

Он направил меня между колонн на дорожку, окруженную кустами с крохотными желтыми цветами.

Как только мы вошли во двор и прежде, чем я успела кого-то разглядеть за стенами, меня ударила сильная, неконтролируемая волна паники, исходящей от мужчины, который стоял рядом с лошадью.

– Харлан, – позвал Кастил. – Приведи Сетти.

– Он уже здесь, – ответил молодой человек, выводя коня.

Мужчина повернулся к нам.

Я резко вдохнула. Его рубашка спереди и штаны были перепачканы красным. Столько крови…

– Пожалуйста. – Мужчина шагнул вперед, но резко остановился.

Сначала я решила, что из-за вольвенов, которые возникли из ниоткуда, но мужчина начал кланяться.

– В этом нет необходимости, – остановил его Кастил. Он отпустил мой локоть, а я разжала руки, сжимающие платье. – Твой ребенок ранен?

– Да, ваше высочество.

Глаза мужчины – атлантианские глаза – метались между нами. В этот момент из парадной двери вышел Киеран, держа руку на рукояти меча. С одного взгляда оценив ситуацию, он поспешил к конюшне.

– Моя девочка, Марджи. Она была рядом с нами, – рассказывал мужчина надтреснутым голосом. – Мы велели ей подождать, но она… убежала, а мы не заметили экипаж. Мы не видели, что она делает, пока не стало слишком поздно. Целитель говорит, что ничего нельзя сделать, но она еще дышит, и мы слышали…

Он перевел на меня взгляд диких глаз с расширенными зрачками. Харлан вывел Сетти вперед.

– Мы слышали, что вы сделали в Пределе Спессы. Если вы можете помочь моей девочке… Пожалуйста. Я вас умоляю.

– Не нужно умолять, – сказала я. Его горе разрывало меня, сжимая сердце. – Я могу попробовать помочь.

– Спасибо, – выдохнул мужчина. – Спасибо.

– Где она? – спросил Кастил, беря поводья Сетти.

Пока мужчина отвечал, я села в седло, даже не запутавшись в платье. Никто не отреагировал на то, что я могу взбираться на Сетти. Кастил сел за моей спиной, а Киеран присоединился к нам уже верхом. Без лишних слов мы выехали со двора и последовали за мужчиной по дороге, обсаженной деревьями. Мы быстро поскакали вниз с холма в сопровождении вольвенов и Делано, который тоже обернулся и теперь размытым белым пятном перепрыгивал через камни и несся среди деревьев, зданий и лошадей.

Мы только что говорили о том, чтобы посмотреть город, но я не предполагала, что это случится именно так. Размытые лица, синие полосы неба и моря, узкие, тесные дороги, сады, разбитые между большими зданиями, украшенными пышно цветущими побегами. Я не могла ни на чем сосредоточиться – стремление помочь ребенку поглощало все мое внимание. И это желание… оно было другим, труднопостижимым. Я всегда испытывала необходимость помогать людям с помощью своего дара, но сейчас она стала более настоятельной. Все равно что потребность дышать. И я не знала, имеет ли она отношение ко всему, что произошло, или рождена желанием узнать, по-прежнему ли мой дар может облегчать боль и исцелять, а не делать то, что произошло в Покоях.

Мое сердце бешено колотилось, когда мы выехали на улицу, заполненную народом. Люди стояли перед домами и на мощеных тротуарах. Их тревога и горе ощущались на моей коже. Мой взгляд упал на простой белый экипаж, брошенный без присмотра посреди дороги.

Отец девочки остановил лошадь перед узким двухэтажным домом с окнами, выходящими на сверкающий залив. Кастил натянул поводья Сетти. Со двора, окруженного кованой железной оградой, поднялась дикая смесь эмоций и ударила в меня, выбив воздух из легких. Я повернулась – рядом с нами стоял Киеран. Он схватил меня за руки.

– Поддержишь ее? – спросил Кастил.

– Непременно, – ответил Киеран.

Кастил убрал руки, и Киеран помог мне слезть. В тот момент, когда мои ноги коснулись земли, Кастил был уже рядом. Взглянув на экипаж, я увидела запутавшиеся в колесах волосы и быстро отвернулась, прежде чем рассмотреть остальное.

– Сюда, – сказал отец, переходя тротуар и устремляясь в ворота.

У входа в сад стоял мужчина в сером. Он повернулся к нам. У него на плече висела сумка, а к поясу были прикреплены несколько мешочков. Я сразу поняла, что это целитель.

– Ваше высочество, я должен извиниться за беспорядок, – произнес он.

От его лысой головы отражалось солнце. Глаза у него были ярко-золотыми, и я поняла, что целитель атлантианец.