Шрифт:
Закладка:
Он сам помимо Патриарха и Московского Синода получил в 1920 году власть над Зап. – Европейской епархией, в 1923 году от Заграничного Собора получил автономию и наименование своей епархии митрополичьим округом, и это он теперь охотно признает, так как это ему выгодно, а когда Собор тех же Епископов отнял у него семь германских приходов, тогда он этого не признает и заявляет, что это есть нарушение заветов Патриарха…
Вот, дорогой о. Протоиерей, мое искреннее исповедание.
Следующий материал – Ответ настоятеля русской православной церкви в Буэнос-Айресе протопресвитера К. Изразцова Епархиальному Совету Западно-Европейского митрополичьего округа:
Письмо Ваше, от 7 декабря 1926 г. за № 2134, огорчило меня настолько, что я счел за лучшее не отвечать на него непосредственно…
Теперь по возвращении домой из Уругвая, с горечью невероятной тяжестью на душе приступаю к ответу Вам.
Вы признаете мои заслуги для благополучного решения вопроса о юридическом представительстве нашей Церкви. Совершенно верно, что только благодаря влиянию, престижу и личным отношениям мне удалось уладить его. А был момент, когда своими советами и предписаниями Вы чуть было не испортили всех моих начинаний…
Могу сообщить еще к сведению Вашему, что в декабре прошлого года мне выдано от Аргентинского Правительства официальное удостоверение, в дополнение к Президентскому Декрету о юридическом представительстве Церкви, что являюсь легальным представителем и начальником («Jele Superior») русской православной церкви в Буэнос-Айресе. И это сделано только после отзыва Юрисконсульта Министерства и решения Генерального Прокурора Нации не на основании выданных мне в былое время удостоверений и доверенности Владыки Митрополита Евлогия (как я сообщал и раньше в своих донесениях, документы эти не имели и не имеют никакого значения для Аргентинского Правительства), а на основе моей непрерывной 35-летней службы здесь…
Вы сообщаете, что церковь наша была в ведении Митрополита Петроградского, и не упоминаете о том, что потом она ведалась Архиерейским Синодом и только по моей просьбе и решению этого Синода перешла в ведение Зап. – Европейского митрополичьего округа. Мотивы этого моего ходатайства известны и объявлены в прошении – повлиять через Митрополита Евлогия, как Епархиального Архиерея, личными переговорами с бывшим Аргентинским Посланником в Париже d-r Marcelo de Alvear, избранным Президентом Республики, для урегулирования юридического положения нашей Церкви ввиду обструкции и отказа нашего Посланника Е. Ф. Штейна. Теперь, когда и личные переговоры при посредстве г-на Колемина, и последующие письменные ноты с приложением разных документов были оставлены без внимания здешним Правительством, церковь наша по моей просьбе и решению Архиерейского Собора переведена вновь в подчинение Архиерейскому Синоду, о чем я и получил своевременно соответствующий указ, что и вам также прекрасно известно.
Обсудите сами теперь это положение беспристрастно, и вы найдете, насколько нелояльно ваше последнее письмо ко мне с хитроумными запросами.
Из других материалов по этой теме стоит отметить: «От Синодальной Канцелярии Архиерейского Синода РПЦЗ» – опровержение сообщения газеты «Возрождение» об одобрении епископом Феофаном позиции митрополита Евлогия. Начинается печататься статья «Корни церковной смуты» (Гр. Ю. Граббе), помещенная в нескольких номерах. Здесь же – Письмо Высокопреосвященного митрополита Иннокентия, архиепископа Пекинского, Начальника Российской Духовной Миссии в Китае, митрополиту Антонию по поводу статьи Н. Бердяева в № 5 журнала «Путь» («О христианской свободе совести»). Затем следует Письмо настоятеля русской православной церкви в Риме архимандрита Симеона Высокопреосвященному митрополиту Евлогию. Статья «К церковной смуте» епископа Митрофана представляет новый взгляд на проблему. Далее опубликованы: «Слово, произнесенное настоятелем русской православной церкви в Риме Архимандритом Симеоном за богослужением в воскресенье 31 января ст. ст. после получения указа о запрещении Митрополита Евлогия» и «К благочинническим съездам в Западно-Европейской епархии (Е. Махароблидзе)».
В № 7–8 за 1927 год опубликовано «Послание Архиерейского Синода по поводу церковной смуты», которое в некотором роде подводит итог происходящим событиям. В Послании говорится:
События из церковной жизни последнего времени убедили нас в том, что большинство православных русских людей совершенно не понимает сущности настоящей церковной смуты. Происходит это от того, что все эти события воспринимаются в том освещении, которое дается им противной стороной и потому большей частью бывает односторонне, а иногда и совершенно неправильно. Данное обстоятельство вынуждает нас в понятной для всех форме открыть истинную причину переживаемой церковной смуты…
Прямо или косвенно верующим русским людям внушается мысль, будто мы не только не желаем пребывать в единении с Русской Православной Церковью, но даже желаем совершенно отделиться от нее. Против такого рода заявлений и внушений мы решительно возражаем и объявляем их недобросовестной на нас клеветой.
Не оспаривая действительных прав Митрополита Евлогия, мы не можем признать мнимых его прав, которые он приписывает себе путем произвольного толкования Патриарших указов…
Ставя мир Церкви превыше всего, мы долго мирились с незакономерными превышениями власти со стороны Митрополита Евлогия. Но вынуждены были, наконец, решительно выступить против них, когда убедились, что они угрожают и чистоте православной веры, и незыблемости канонического строя Православной Церкви. С великим прискорбием увидели мы, что Митрополит Евлогий стал явно покровительствовать модернизму, как в области христианского вероучения, так и в сфере церковной жизни.
Основание высших богословских школ, как рассадников высшего духовного просвещения, доселе в Русской Церкви являлось правом и преимуществом высшей церковной власти. Богословский институт в Париже учрежден был Митрополитом Евлогием без ведома и благословения Заграничного Синода и Собора. Учрежден по программе, Синодом и Собором не одобренной, и с приглашением в качестве преподавателей лиц, или высшего богословского образования не получивших, или таких, православие которых для Синода и Собора весьма сомнительно.
Они учат, что церковное сознание в Русской Православной Церкви было до сих пор подавлено и потому и первою своею задачею ставят освобождение его от этой подавленности. С освобождением же подавленного церковного сознания, по их мнению, пред русскими церковными силами открывается выход к новому творчеству, к такого рода начинаниям, которые переступают грани простой реформы и возможны лишь в «виде реформации». (В сноске: Карташев. Реформа, реформация и исполнение Церкви. Т. II, стр. 43, и далее.)
Для этого в Церкви должно воскреснуть пророчество, этот внутренний источник подлинного обновления и новых откровений. В сущности, пророчество, по их словам, и теперь имеется. Но Церковь только проглядела, куда оно ушло, где Дух (Святой) живет. Воздухом пророчества сейчас дышит все человечество внецерковное и внерелигиозное. Церковь же обескрылила под абсолютной властью священства, и своего положения в истории не понимает. Сейчас
