— Ох… ладно. — тяжко вздохнув, ответила Мавра: — И тем не менее… Как вообще можно было выдрать фонарный столб и разбить им моколь?

— Я же не просто так бегаю каждое утро. — усмехнувшись, ответил я.

— Попросила бы убрать с лица эту нахальную ухмылочку, Демидов! То, что вы вообще попали в такую ситуацию — уже отвратительно. Старайтесь больше не попадаться… Иначе, даже Император не защитит вас от моего гнева. — злобно прорычала она: — Если вы не цените устав. Не желаете поддерживать моральный облик студента Императорского Университета… может быть, вас стоит отправить домой на перевоспитание? Посидите годик в поместье. Уму разуму научитесь.

— Погодите! То есть, вы хотите, чтобы я предугадывал любой шаг зажравшихся дворян и преступников, которые не знают меня? Вам не кажется, что это… как минимум — глупо? А ещё — нереально! На данный момент в Москве находится свыше тридцати четырёх бандитских группировок. И это я назвал лишь самых крупных, за которыми стоят дворяне. А этих самых дворян, которые могут в любой момент подгадить — ещё больше. Неужели вы верите в то, что я буду подставлять вторую щеку? Или же, вы искренне надеетесь, что я найму армию? Найму. Даже не сомневайтесь! Но на данный момент — считаю ваше обвинение максимально несправедливым.

— Ах, несправедливым? Господин Демидов, вы уж извините старую и невоспитанную женщину, которая сама себе на уме… Но, вы не думали хоть как-то заявить о себе?

— Заявить о себе? — с удивлением спросил я.

— Ага. Например — поработать над тем, чтобы каждая собака в городе знала, что Берендеевский парк принадлежит именно вам. А ещё, вы не думали о своём имени? Нет, я не про составную часть, а о том — что именно про вас говорят? Возможно, вы скажите, что я глупая старуха и слишком тороплю события… Но жалкие слухи про уральского медоеда и про то, что после Владимира Аркадьевича Демидова остаётся куча трупов — это вовсе не то, чем должен славится истинный дворянин. Вы можете не слушать идиотскую старую простолюдинку без рода… Чья мать вообще непонятно откуда взялась. Но вы должны понять одну простую вещь. Без купюр. Без тайных замыслов. Я горбачусь в этом проклятом учебном заведении уже много лет. И возможно, вы ткнёте в меня пальцем, сказав — ха-ха, так ты, как Пуся! Простой заложник положения. И… отчасти окажетесь правы. Но есть один ма-а-а-аленький нюанс, о котором Пелагея не удосужилась вам рассказать.

— И, о чём же? — удивился я.

— О том, что нам дорог наш труд. Мы пришли сюда, чтобы ковать будущее. Ковать из чего придётся… Да, мы можем ругаться. Ворчать. Бубнить себе под нос всякую дичь на тему того, что мы ненавидим каждого из вас. Ненавидим это место. И, возможно, самую малость… ненавидим нашу проклятую судьбу. Но вы должны понять, что несмотря на всё это — мы гордимся каждым выпускником Университета. А многие приходят после выпуска и благодарят нас. Я ругаюсь… отмахиваюсь. Мне не нужны эти цветы, коньяк и конфеты. Я воспринимаю их, как подачку старой сторожевой собаке, что днями и ночами сидит возле своей будки. Но я помню каждую благодарность! Каждый взгляд. Каждого бывшего студента, который смог не посрамить имя своего Дома. И я чувствую личную ответственность за каждого из вас. Это не потому что я сантиментальная старая дура… А, просто такая у меня профессиональная деформация. Вы, Владимир, олицетворение тьмы и зла! Ваша нахальная улыбка бесит меня до мозга костей. А ещё меня дико раздражает то, что вас обожают все. Все, кроме меня… Но даже несмотря на всё это — я хочу, чтобы вы вышли из стен Университета не жалким убийцей. Не преступником, который гоняет рэкетиров вырванным из асфальта фонарём. Я хочу, чтобы вы стали воистину великим! Ибо в вас, как и в каждом ученике Университета — кроется невероятный потенциал. Вы можете влюбить в себя всех моих духов. Можете врать мне… Говорить о том, что вы белый и пушистый. Но поверьте на слово… Ни что не ранит моё сердце сильнее, чем осознание, что вы можете превратится в настоящего преступника. Понятно, что вы и сейчас далеко не ангел. Но у вас есть время сделать себя другим. Воистину великим человеком. Вы понимаете меня?

— Признаюсь… вы смогли достучаться до моего сердца. — ответил я: — Но почему вы не учитываете, что есть ситуации, когда нужно применить необходимое зло?

— Потому что вам семнадцать лет, Владимир. И вы ещё даже не понимаете, что такое «зло». Вы не видели его. У вас нет жизненного опыта.

— Жизненный опыт зависит не от возраста. Уж поверьте.

— Ваши слова звучат смешно. Но… предлагаю закончить демагогию и перейти к фактам. Вот, к примеру — Алиса выступает в приюте для бездомных на каждое Рождество. Толик волонтёрствует и собирает вещи для нуждающихся. Они совсем молодые, но в них уже проявляется благородство высшего сословия! Истинные аристократы. А что можно сказать про вас, Владимир Аркадьевич? Убийца? Бандит? Преступник? Вы не думали, что в таком случае, к вам будет притягиваться нечто аналогичное?

— Хм-м… — я одобрительно кивнул: — Кажется, я понял, куда вы клоните. Всестороннее развитие. Страх, заменить на одобрение и уважение, которые придут ко мне благодаря общественно полезным делам. Выходит, мне нужен жест.

— Именно! — карга показала мне большой палец: — Вот это я и хотела от вас услышать. Владимир, вы уж не принимайте близко к сердцу мою ругань, но… вы появились буквально только что. И вас пока никто не знает. Особенно в столице! У вас теперь есть парк, так что можно сделать какой-нибудь широкий жест. Тем более, я слышала, что Берендеевский парк раньше часто проводил благотворительные мероприятия. Организуете ярмарку, разошлёте всем приглашения… Поверьте — никто в здравом уме не откажет Демидову. Как бы над вашей фамилией не смеялись — вы всё равно близкие друзья Его Императорского Величества. И поверьте мне — Михаила Алексеевича никто не хочет злить. Соберёте деньги для детского приюта. Вам — уважение и известность, а приюту деньги на дальнейшее существование. Или модернизацию… Главное только за всем проследить. А-то деньги далеко не всегда доходят до цели. И чем быстрее вы займетесь этим вопросом, тем меньше у вас будет проблем. Молва о