В палате было темно, а всхлипы шли от кровати парня. Свет включать отец не стал, не желая пугать сына, который итак походу не услышал, что он зашёл в его палату. Александр Дмитриевич медленно подошёл к кровати сына, сквозь темноту пытаясь разглядеть лицо сына. Но у мужчины ничего не получалось, а всхлипы продолжались.

— Слава, ты чего это? — не выдержав, спросил отец, с беспокойством смотря на сына. — У тебя всё хорошо?

— Что? — только сейчас заметил отца Слава. — Ты что тут делаешь?

— У меня ночное дежурство, — сообщил мужчина и подошёл ещё ближе к кровати сына. — Вот хотел убедиться, что у всех пациентов всё хорошо и никому ничего не надо. У тебя что-то случилось?

— У меня всё хорошо, — отрезал Слава, но дрожащий голос его выдал. — Можешь идти дальше.

— Слава, я слышал, что ты плакал, — выдал отец. — Пожалуйста, скажи мне, что с тобой! Я не смогу уйти, пока ты в таком состоянии. Может у тебя что-то болит?

— Ты серьёзно, что ли? — по голосу Славы было слышно, что он усмехается. — У меня всё болит! Начиная от головы и заканчивая ногами. Тебе ли это не знать?!

— Ну, да. Я понимаю, — вздохнул Александр Дмитриевич, представив страдания сына. — Может тебе принести обезболивающее лекарство?

— Зачем? Оно всё равно надолго не помогает и всю боль не снимает. Не надо, — отказался Слава.

— Да у тебя очень тяжелый случай, но это же лучше, чем совсем страдать и мучиться. Я же говорил тебе: не надо терпеть!

— Не надо терпеть, — передразнил отца Слава. — Да я постоянно что-то терплю. Если бы я не терпел боль, то мне бы пришлось колоть обезболивающее каждый час или каждые два часа или даже чаще. Но ты даже не представляешь, как мне всё это надоело! Изо дня в день терпеть боль, изо дня в день лежать в этой палате и смотреть на одну и ту же стенку…. У меня уже нет сил, даже лежать! Это просто невыносимо! Тебе не понять, каково это чувствовать себя таким беспомощным и даже не иметь возможности сесть!

— Да, я даже не представляю, как тебе тяжело, — подтвердил врач. — Но ведь могло быть и хуже.

— Куда уж хуже! — фыркнул парень.

— У тебя был очень тяжелый случай, и ты мог даже умереть. Но ты выжил. Можно сказать чудом! Если бы Паша и твой приемный отец не нашли бы тебя вовремя и не помогли бы спасти тебя, то…

— Может, и не надо было спасать меня, — пробурчал Слава. — Если бы я умер, всё было бы проще. И всем было бы проще.

— Слава! — просто ахнул отец, не ожидая от него таких слов. — Как ты можешь такое говорить?! Ты должен радоваться, что выжил!

— Да чему мне радоваться? Этим четырём стенам или постоянной боли? — голос парня опять задрожал, а по щекам потекли обжигающие слезы. — Или чему?

— Ты должен радоваться тому, что ещё жив! — выпалил мужчина. — Боль пройдёт и со временем все кости срастутся, и ты снова начнёшь ходить. Твои кости с каждым днём срастаются все лучше и лучше, и через пару неделек я уже точно сниму шейный бандаж, и тебе станет чуть легче. И уже скоро ты забудешь всё это! Нужно только потерпеть!

— Да сколько можно терпеть….

— Хорошо, Слава, — кивнул отец. — Тогда мог быть совершенно другой исход. Ты мог стать инвалидом! И больше не иметь возможности встать на ноги или того хуже потерять возможность пользоваться своим телом. Тебя могло парализовать, но тебе очень повезло. Теперь ты понимаешь это?

— Может быть… — неуверенно проговорил Слава.

— А теперь тебе надо бы попить воды, успокоиться и попробовать заснуть, — решительно заявил врач. — Хорошо?

— Не думаю, что у меня получится уснуть. Я сейчас почти не сплю по ночам, — признался парень.

— Почему? — удивился Александр Дмитриевич.

— Просто не хочется. И не могу уснуть. Я просто лежу почти всю ночь и всё.

— Но тебе надо спать! — воскликнул отец. — Чем больше ты будешь спать, тем лучше тебе будет становиться, и тем меньше ты будешь чувствовать боль.

— Я знаю, — из груди молодого человека вырвался тяжёлый вздох. — Но заснуть всё равно не могу.

— Ладно. Но попить воду тебе всё же нужно, — с этими словами мужчина решительно плеснул сыну в стакан немного воды и поднёс к губам парня трубочку. — Тебе тут же станет легче.

Слава послушно попил воды и глубоко вздохнул. Благодаря отцу парень смог хоть немного успокоиться и ему, правда, становилось лучше. Отец поставил стакан обратно на тумбочку и повернулся к Славе.

— Хочешь, посижу немного с тобой? Поговорим? — предложил отец, конечно же, сомневаясь в том, что Слава согласится.

— Давай, — неожиданно для мужчины согласился Слава.

— Хорошо, — на лице Александра Дмитриевича появилась радостная улыбка. Он опустился на стул возле кровати сына.

Общались они до самого рассвета. Разговор у них вышел просто замечательный. Они смогли спокойно поговорить и много всего обсудить. Александр Дмитриевич рассказывал Славе много разнообразных историй из своей жизни, и Слава его внимательно слушал, изредка тоже ему что-то рассказывая. Впервые в жизни они так говорили, и обоим это приносило удовольствие, а мужчине ещё и радость. Они сами не заметили, как пролетело время. Очнулись они лишь тогда, когда за окном начинало рассветать и в комнату начали падать первые лучи солнца. У Славы уже немного слипались глаза, и его клонило в сон, и он держался лишь из последних сил, чтобы не уснуть.

— Слава, мне уже пора идти, — нехотя поднялся Александр Дмитриевич. — Уже почти утро. Не хочу, чтобы меня искали.

— Спасибо! — внезапно сказал Слава, уставшим взглядом смотря на отца.

— За что? — не понял мужчина.

— За то, что пришёл и помог, — пояснил парень. — Мне было это очень нужно.

— Не за что. Обращайся! Мне не сложно! Ради тебя я готов сделать всё, что угодно, сынок. Даже просидеть с тобой всю ночь! — улыбнулся отец, пристально вглядываясь в лицо сына и с интересом наблюдая за его реакцией от слова «сынок». Ведь раньше Слава бы никогда не позволил себя так назвать.

Слава в ответ лишь улыбнулся отцу, что означало, что он точно не злится. Улыбка на лице мужчины стала лишь ещё радостнее. Больше Слава его не отталкивал от себя.

— Мне, правда, пора, сынок, — повторил врач. — Рад был с тобой поговорить!

— Я тоже, — слабым и тихим голосом пробормотал Слава, уже засыпая.

— Приятно было с тобой поговорить, и я с удовольствием поговорю с тобой как-нибудь ещё, но потом, — Александр Дмитриевич отвернулся от сына