Похоже, что мой визави знать это совершенно не хотел, но я, тем не менее, с некоторым пафосом продолжил:

— Я решил прошлое оставить в прошлом, жить настоящим и думать о будущем. Я не призываю вас следовать по этому пути. И у вас есть выбор. Вы можете стать моим врагом и вредить мне, можете плюнуть и забыть о моём существовании, а можете стать другом, и вместе мы свернём горы ну или создадим авиапромышленность. Выбирайте! Только помните, что те, кто пытается мне вредить, долго не живут, а друзей я никогда не бросаю и не предаю. За сим, разрешите откланяться.

Я оглядел зал и, увидев официанта, позвал:

— Любезный!

Рассчитался за всё и, оставив щедрые чаевые, двинулся на выход. Проходя мимо столика, где расположились охранники Хрунова, произнёс негромко:

— Щелкан! Рот закрой!

Не обращая внимания на удивлённую гоп-компанию, вышел из ресторана. Лишь зайдя за угол и убедившись, что меня никто не преследует, немного расслабился. Да! Фрол Никитич Хрунов это не Михель Гуревич. Этот ни взглядов, ни прямых угроз не пугается, сам кого хочешь напугать может. Интересно, что он и его клевреты сейчас в ресторане делают? Скоро узнаю, ведь Архипка с Петькой за мной не пошли, а как было заранее обговорено остались в ресторане понаблюдать. Так что расскажут.

Поймав извозчика, отправился в гостиницу. Нужно было переодеться. Разговор с Хруновым дался мне не легко. Я конечно держал марку изображая из себя неимоверную круть, но рубашка на спине была мокрая от пота. Жаль конечно, что эта сибирская акула сорвалась с крючка! Очень его денежки могли бы ускорить работы по созданию нормального самолёта.

Но как говорится «на нет и суда нет». Я все-таки надеюсь, что удостоюсь аудиенции у государя-императора, и мне удастся добиться государственного финансирования работ, что по радиотелеграфу, что авиации. Но что-то последнее время я надежду встретиться с первым лицом империи стал терять. Я тут наванговал кое-чего, но, видимо, мои предсказания царя не слишком впечатлили.

Хотя наследнику престола Николаю Александровичу по голове саблей досталось. Ещё бы знать, как сильно ему прилетело? Будем надеяться, что прилетело изрядно. А впрочем, если конечно удастся Савватеевне подлечить действующего царя-батюшку, то и выздоровление наследника от травмы будет бедой небольшой.

Забавляясь подобными размышлениями, походил по своему гостиничному номеру, в ожидании новостей от Архипки с Петькой. Не дождавшись, решил заглянуть к своим инженерам. Тех на месте не оказалось. Черников пропадал в лаборатории Попова, а неразлучная троица Ярошенко, Гехт и Сухов были на нашем аэродроме, где вместе с Катькой Балашовой учили летать на паралёте высочество и его двоих свитских, Зубова и некого Бельского. Вспыльчивый Голицын на аэродроме больше не появлялся. Сильно подозреваю, что последний имел нелицеприятную беседу с Мещеряковым, а то и с самим Дурново Петром Николаевичем.

До меня тоже довели через нашего куратора Прудникова, что и мне нужно как меньше мелькать в обществе аристократических друзей великого князя, ибо дерзок и невоздержен в высказываниях. И слава богу! Не слишком то большое удовольствие общаться с этими мажорами, изнывающими от безделья и ищущими приключений на свою пятую точку.

В дверь номера постучали и это явно не Архипка, тот бы ввалился безо всякого стука. Я открыл дверь. В коридоре стоял наш куратор. Посторонился и впустил его в номер. Войдя, тот с интересом осмотрелся и сказал:

— Тесноват номерок-то ваш, Алексей Софроныч.

— Мне приёмы не устраивать. А для нормальной жизни здесь всё есть. Да, пожалуй, уже и домой пора в Барнаул, — намекнул я представителю Департамента полиции, что теряю здесь время понапрасну. — Вы, Иван Николаевич, ко мне по делу или так, поговорить зашли?

— Не буду от вас скрывать, что разговоры с вами и есть одно из составляющих моих дел. Но я пришёл не только кое о чем вас расспросить, но сообщить вам приятное известие!

— Неужели уже время аудиенции назначено?

— Экий вы быстрый, господин Щербаков! — засмеялся куратор. — Нет, про аудиенцию мне ничего не известно, но Государём вам пожаловано личное дворянство! Указ подписан соответствующие бумаги будут вам вручены чуть позже. Так что я вас поздравляю!

— Благодарю! — без особой радости ответил я.

Дворянство это конечно неплохо, но лучше бы государь деньжат на производство самолётов подкинул.

— Не вижу радости на вашем лице, — ухмыльнулся Прудников.

— Да нет! Я рад, — вяло запротестовал я. — Теперь, значит, я обязан с любым высокородным балбесом, который, страдая от безделья, вызовет меня на дуэль, стреляться. Иначе урон чести! Так что ли?

— А вот от этого я вам советую воздерживаться! — посуровел Прудников. — Дуэли указом Государя запрещены!

— То-то я гляжу, даже купцы нынче на дуэлях друг в друга палят, — не сдержался от сарказма я.

— Это вы на Хрунова намекаете? Так для него ещё не всё кончилось и, потом, у вас столько денег нет, сколько тому пришлось потратить, чтобы тюрьмы избежать. И кстати о Хрунове! Что он от вас хотел?

— Желаете знать, что ему от меня нужно? — переспросил я.

— Хотелось бы! — подтвердил тот.

— Ну что ж, извольте! Мне, кажется, он хочет, чтобы я вернул ему утраченный смысл и радость жизни.

От этого моего заявления у господина Прудникова глаза поползли на лоб:

— Шутить изволите! — произнёс он.

— Ни в коей мере! Я серьёзен как никогда, — ответив, я полез в карман, вынул хруновскую золотую визитку и подал её Прудникову.

Тот взял золотую пластинку повертел её в руках, провёл пальцем по тиснению и, положив на ладонь, пытался определить вес.

— Надо же! Слышать о них слышал, но никогда не видел, — сказал он, протягивая мне визитку.

Я взял золотую пластинку и достал из кармана бумажник, вложил в него раритет и засунул бумажник в карман. Всё это я проделал нарочито медленно. Прудников внимательно следил за мной и когда бумажник с золотой визиткой оказался у меня в кармане спросил:

— Всё это интересно! Но какое отношение эта злосчастная визитка имеет к вашему заявлению об утрате Хруновым смысла жизни?

— Самое прямоё! — заявил я.

Прудников покрутил головой и, видимо теряя терпение от моих недомолвок, произнёс:

— А по конкретнее можно?

— И золотые визитки, и дворец посреди глухой тайги и его кошмарные московские загулы с цыганами, медведями и плясками голых девок