Мысль о том, что нужно идти на рынок и покупать живого человека, как котенка или щенка вызывает мороз по коже. Ух-х… скорее закутаться в полотенце, потом надеть чистое платье и вернуться в кухню, чтобы подсушить волосы у очага. Из дома Сильвии я принесла с собой целую сумку дамских мелочей – расчески, ленты, баночки с мылом, пару склянок с духами.

Вдруг поняла, что будучи в Риме, всего пару раз сама укладывала волосы и теперь толком не знаю, как соорудить на голове благопристойную прическу. А еще рыжий Марк посматривает оценивающе-ревниво. Конечно, я же у него лучшего друга от брони отрываю, к прялке своей хочу привязать.

Да что такое, волосы не слушаются, выпадают из узла, а на дворе слышны веселые голоса мужчин. Наверно, нужно идти накрывать на стол, а я тут копаюсь. Может, Диокла позвать…

Осторожно выглядываю из окна, ведущего в сад, и машу греку рукой.

– Подойди, пожалуйста, у меня руки дрожат, не могу завязать ленту. Гости, наверно, заждались, уже стыдно прятаться.

Я даже не ожидала, что Диокл так ловко и быстро скрутит мои выпавшие пряди в жгуты и закрепит прическу шпильками, разбросанными по столику. Вот теперь все в порядке. Или нет…

– Завтра же я его продам! Больше не шагу не сделает в моем доме.

Борат угрожающе двинулся в сторону ни в чем не повинного раба, но я прыгнула между ними и прижала ладони к пылающим щекам.

– Ты хочешь, чтобы я стала твоей женой?

От неожиданного вопроса Борат замер, чуть согнувшись, как для прыжка вперед.

– Да, и мы завтра же пойдем в курию заключать договор.

– Сделай мне свадебный подарок, – выдохнула я. – Отпусти Диокла на волю.

Чтобы объяснить эту странную и неразумную просьбу, пришлось соврать, будто я обещала своим «далеким, чужим» богам в случае избавления от смертельной опасности сделать доброе дело для незнакомого человека.

– Ты спас меня, я должна спасти другого, а дать вольную рабу – значит, вернуть его к жизни.

– Как хочешь, хотя такой щедрый дар… хм… Лишь бы его тут не было.

Я повернулась к Диоклу и ободряюще улыбнулась, а после кинулась обнимать будущего супруга. Мне еще много еще нужно ему сказать, и про то, что не умею разжигать огонь и печь хлеб, и насчет стирки, и хранения продуктов…

Борат почему-то отстранялся, хотя лицо его заметно раскраснелось.

– Выйдем во двор. Посидишь немного с нами и велю тебе отправляться на женскую половину. Я не заставлю себя долго ждать. Квинт останется у нас на ночь, ляжет в амбаре, Марк хотел навестить одну знакомую на Загородном взвозе, а Квадрантус наведается к своей белой «гусыне».

Из всего сказанного меня немного царапнуло это властное «велю тебе», кажется, начинается древнеримский домострой. Посмотрим, посмотрим…

Когда мы рука об руку вышли к гостям, за столом назревала ссора. Квадрантус сцепился с Марком из-за сущей ерунды – обсуждали у какой когорты лучше звучит походная песня. Рыжий давно числился в претории и оттого задирал нос перед бывшим гладиатором.

Квадрантус вскочил на ноги и махал кулаками, доказывая свою правоту. Выдержанный Квинт хватал его за одежду, призывая умерить пыл.

Борат досадливо застонал, подняв правую руку:

– Довольно воплей! У нас есть доброе вино и хорошая закуска. Охота вам тратить время на пустые споры?

– Нет, пусть Марк Аурелий возьмет свои слова назад или я их ему сейчас в зад затолкаю! – кипятился Квадрантус.

– Видно, тебе не впервой занимать мужские тылы, – съязвил Марк, медленно поднимаясь и удобнее перехватывая тяжелый кубок в руке.

Нужно было срочно разрядить обстановку, и я не придумала ничего лучше, как обратиться к солдатам с дерзким заявлением:

– А хотите, я спою песню, которая точно достойна триумфа?

Марк состроил кислую мину, а Квадрантус заинтересованно зыркнул в мою сторону. Я уперлась кулаками в бока и, сколько хватило воздуха, запела, на ходу переделывая слова известной песни из наших «Гардемаринов»:

– По воле Рока так случилосьИль это нрав у нас таков,Скажи троим зачем на милостьТакое множество врагов?Но на Фортуну глупо дутьсяТам у других вдали – бог весть,А здесь у нас друзья найдутся —Была бы честь, была бы честь.Не вешать нос, преторианцы!Дурна ли жизнь, иль хороша —Едины пилум и душаДуша и родина – едины!

Заметив восторженный взгляд Квинта, широкую улыбку на добродушной физиономии Квадрантуса и ободренная приподнятыми бровями Марка, я быстро перевела дух и запела снова, раскачиваясь из стороны в сторону и почти пританцовывая на месте:

– Добрый гений от приключенийКогда же молодость берег?!В любые времена борьба всего одна —Иль благородство, иль порок,Наши души – морям и суше,Возражают часы разлуки.Это, дескать, конечно, дерзость,Но не чаем души друг в друге,А стало быть… а стало быть…А стало быть – вперед!

Клянусь всеми музами, даже перед Фурием я никогда не играла так искренне-вдохновенно, как перед этими простыми ребятами из гвардейского подразделения.

– Дротик спел и что нам за дело,Какой у песенки конец!Похоже, друг попал на тот кровавый бал,Где правит обнаженный меч.Мал наш опыт,Но подлый топотОтличаем от честной скачки.Взором свежим,Авось, отрежемГрязь от правды и ложь от сказки,А стало быть – вперед!!!

Им понравилось. Так понравилось, что Марк хлопнул свою полную чарку об стол, расплескав вино, и взревел диким туром:

– Разрази тебя Бахус, друг, я начинаю завидовать. Если эта женщина так поет, готов представить, на что она способна в постели!

Недавняя стычка солдат канула в Лету, одобрительно кивая мне, гости накинулись на еду. Но Борат досадливо кряхтел и так стиснул мой локоть, ведя к столу, что я испуганно глянула на него сбоку.

– Ты что делаешь? Мне же больно.

– Сядь и немного помолчи. И так довольно высказалась. Ты не на сцене.

Кое-что смекнув, я покорно подчинилась и остаток вечера просидела скромно, изредка подавая знаки Диоклу, молча менявшему тарелки и подливавшему вино. Когда же я сама потянулась за кубком, Борат резко отставил его в сторону и прошипел, что приличной женщине не годится пить в мужской компании и мне давно пора покинуть застолье. Пожалуй, он прав, хотя мог бы и тактичней выразиться.

Немного обиженная, я направилась к дому под громкие возгласы сожаления прочих участников беседы. Но едва ступила на порог, как над головой моей тихонько захлопали кожистые крылья, и с писком пронеслось небольшое крылатое существо, а за ним второе и третье…

– Ай, Борат, что это?

– Всего лишь летучие мыши, трусиха, они не причиняют людям