Шрифт:
Закладка:
— Да?
— Ты где?
Она рассказала, а он в ответ в малейших подробностях описал блюда, которыми наслаждался за ужином.
— Мне надо идти, — сказала Елена.
— Да, — согласился он.
Когда она вернулась с лестничной клетки, в коридоре было пусто, пожарные еще не прибыли, чтобы обойти этаж. Елена подошла к номеру бортпроводницы, достала маркер и вложила его кончик в маленькое отверстие в нижней части замка, где находится разъем питания. Замок открылся с успокаивающим щелчком.
Елена проскользнула в комнату. Боуден оставила включенными свет и телевизор. Шторы были задернуты, что Елена восприняла как нежданную удачу. Она собиралась в случае чего сама их задернуть, но был шанс, что бортпроводница, открыв дверь, заметит изменения и тогда сбежит или выстрелит. Хоть одним поводом для беспокойства меньше.
Она тщательно обследовала номер, отметив открытый чемодан с одеждой, свернутой в опрятные рулоны или аккуратно сложенной и прижатой. Эта женщина превратила свою жизнь в полный бардак, но багаж упаковывает чертовски умело. Елена увидела на комоде жестяную коробку конфет из Перуджи, планшет и зарядку на прикроватной тумбочке, а на столе — довольно симпатичную карандашницу в виде основания древнеримской колонны. Как в большинстве гостиниц, почти все пространство номера занимала кровать с изголовьем, прикрученным к стене. И что важнее, Елена отметила расположение двух зеркал.
Она замерла у двери, решив дожидаться бортпроводницу здесь. Ванная находилась по левую руку. И тут она скорее почувствовала, чем увидела какое-то движение и попыталась обернуться. Но было слишком поздно. Она это знала, и ее охватил не ужас от осознания надвигающейся смерти, а ошеломление. Как она могла так сглупить?! Кто-то вошел в номер Боуден, пока Елена стояла на лестнице, отвлеченная звонком Виктора. Сильная рука обвила ее шею, сдавливая локтем гортань, и потащила в ванную. Елена ощутила мучительное прикосновение ножа к спине, услышала собственный хриплый вскрик, до странного звучный. Несмотря на обезоруживающую боль, она знала, что произойдет дальше, и через мгновение все случилось в точности так, как она увидела мысленным взором: нападавший поднял нож и резанул лезвием ее горло. Инстинктивно Елена попыталась закричать, но уже захлебывалась собственной кровью. Ей рассекли мышцы и хрящи точно так же, как она — Соколову. Послышался тихий звук, словно кто-то полоскал горло. Но конечно, ее казнили не совсем так, как она казнила Соколова. Тот-то спал глубоким сном. И в последние секунды жизни, на пике боли и потрясения, в самое глубокое отчаяние Елену привела мысль, что ее убили не во сне.
Кэсси стояла в толпе, высыпавшей на улицу перед отелем, и смотрела, как приехали пожарные машины и огнеборцы побежали в здание. Она порадовалась, что была одета в тот момент, когда заверещал сигнал и замигали красные лампочки. Кэсси только-только начала погружаться в дремоту и перестала следить за происходящим на экране. Потребовались считаные минуты, чтобы надеть босоножки, бросить в сумку пистолет, паспорт, кошелек, ключ и покинуть номер. Хорошо, что на дворе август. Стояла глубокая ночь, но было довольно тепло и приятно. По ее прикидкам, вокруг толклись сотни две людей, многие — в пижамах или трениках. Никто не выказывал ни малейшего беспокойства. Лишь несколько женщин были одеты в платья и юбки, как Кэсси.
Пару мгновений она наблюдала за юной целующейся парочкой, одновременно завидуя и радуясь за них. У парня была бородка клинышком, отнюдь не придававшая ему сатанинский вид, а девушка явно скрывала наготу, полную или частичную, под ярким оранжевым платком, которым небрежно обмотала свое тело. Они заметили, что на них смотрят, и улыбнулись Кэсси, поэтому та поспешно опустила взгляд на свой телефон. Она прокручивала рекламные сообщения, когда услышала, что кто-то зовет ее по имени, и оторвала взгляд от телефона. К ней приближалась Макайла в черных легинсах и белой футболке. Кэсси обратила внимание, что на ночь коллега заплетает волосы в косы.
— Ну что, было весело, — сказала Макайла, встав рядом под уличным фонарем.
— Ты спала? — спросила Кэсси.
— Дрыхла без задних ног. Видимо, ложная тревога.
— Ага. Я тоже так думаю. Не вижу ни дыма, ни огня. Никаких признаков.
— Разве что на кухне что-то подожгли по глупости.
— Может быть.
Коллега оперлась о фонарный столб и сказала:
— В такие моменты я жалею, что бросила курить.
— Ты курила? — удивилась Кэсси.
Макайла кивнула:
— Бросила, когда мы с мужем решили, что пора создавать семью.
— Тяжело было бросить?
— Совсем не тяжело. Я думала, придется помучиться, но нет. Я просто перестала курить. Мы решили, что пришло время завести ребенка, а на следующий день перед отъездом в аэропорт я выкурила у банкомата сигарету, зная, что она станет последней. В пачке еще оставалось девять-десять штук, я ее выбросила. И зажигалку следом. Впрочем, до этого я не так чтобы много курила. Начала только из-за роли в школьном спектакле.
— Шутишь!
Макайла закатила глаза:
— Не-а. Мы ставили «Изюминку на солнце», и я играла Руфь. Режиссер дал мне сценические сигареты. У них внутри мел или что-то вроде того, чтобы выглядело так, будто идет дым. Но я не умела держать сигарету. Поэтому после репетиции купила пачку, чтобы потренироваться. Ну, знаешь, как настоящие актрисы, типа войти в роль.
— И когда ты курила?
— В смысле, раньше?
— Угу.
— Обычно именно в такие моменты.
— Во время пожарной тревоги? — вскинула бровь Кэсси.
— Когда мне было скучно. Или на прогулке. Или после секса.
— Как Алекс Соколов.
Кэсси не планировала произносить это вслух. Интересно, с чего бы она о нем вспомнила?
— Парень, убитый в Дубае?
— Да. Он курил, только когда уезжал за границу: в Европу, Россию или на Ближний Восток. По крайней мере, так он сказал.
Макайла, похоже, задумалась.
— Ты хорошо его знала? Я считала, вы познакомились на рейсе из Парижа.
— Так и есть. Я не горжусь тем, что в итоге провела с ним ночь. Но да, мы познакомились в самолете.
— Он был хорошим парнем?
К ним подошел еще один член экипажа, Джастин, мужчина чуть старше Кэсси. Перед эвакуацией он надел синие джинсы и белую оксфордскую рубашку. По крайней мере, Кэсси предположила, что ему пришлось одеться. Вероятно, как многие ее коллеги, во время путешествий он спит голым, чтобы не возить с собой пижаму. Или ему становится жарко, как Кэсси, и, засыпая, он наслаждается прикосновением прохладных простыней. Может, ему нравится эротический заряд, возникающий от такого прикосновения. Кэсси уж точно нравится.
— Добрый вечер, дамы, — поздоровался он. — Ничто не сравнится с парой часов крепкого сна, который прерывает визг сирены. В смысле, пожарной тревоги.
