Шрифт:
Закладка:
Он в растерянности посмотрел на нее, окинул ничего не понимающим взглядом замок, громко выдохнул и, опустив голову, побрел. Беатрис тряхнула своими пышными волосами, незаметно вытерла слезинку и, развернувшись, пошла в часовню, где священник и его помощники уже заканчивали заколачивать гроб с телом ее брата.
Похороны, если их так было можно назвать, прошли как-то скомкано, словно воровато, небо лишь на мгновение рассеялось, осветив грустное замковое кладбище и две фигуры, стоявшие над только что засыпанной могилой. Девушка и священник постояли немного и разошлись. Фра Винченцо спешил крестить новорожденного малыша из близлежащей деревеньки, а Беатрис, вспомнив о своих помощниках, буквально побежала к домику, в котором они находились.
У нее уже давно созрел план, который Беатрис решила довести до логического завершения. Она прекрасно понимала, что огромная, просто колоссальная сумма, невольными хранителями которой оказались ее приближенные, может затуманить им разу и толкнуть на предательство или преступление.
«Верить никому нельзя», – решила она, открывая дверь. Её помощники сразу же притихли, в комнатке ощущалось какое-то нервное напряжение и сдавленная атмосфера, не сулившая ничего хорошего.
Беатрис поняла, что они о чем-то оживленно спорили – лица ее помощников были возбужденными и красными от волнения или споров, возникших между ними в ее отсутствие. Она решила не подавать вида, улыбнулась и произнесла:
– Прах праху…
– Что, синьорина? – не расслышал один из помощников.
– Ничего. Я говорю, что, мол, пора нам подкрепиться, загружать мешки, да отправлять отсюда от греха подальше. Неровен час, граф сболтнет чего лишнего – меня же ведь ищут!..
Слуги, не подозревая ничего странного в ее словах, вышли из комнаты, но оставили для верности одного воина для охраны, Беатрис закрыла дверь домика на замок и, положив ключ к себе в карман накидки, повела всех в замок. Слуги, как на грех, уже закончили приготовление скромного поминального обеда, поставив блюда с мысом и кувшины с вином в трапезной.
– Позвольте, мои верные друзья, – Беатрис решила взять ситуацию под контроль, – я лично поухаживаю за вами?..
Ее помощники, не заподозрив ничего подозрительного, снова согласились. Девушка отошла за большим подносом, на который расставила серебряные кубки, налив их красным вином. Беатрис незаметно посмотрела на них и, увидев, что те заняты разделкой барана, осторожно рассыпала яд, хранившийся у нее в перстне, по кубкам. Она вздрогнула, ей показалось, что они заметили ее действия, но, когда она обернулась и, взяв в руки поднос, пошла к столу, ее помощники с аппетитом принялись за поедание барана.
– Прошу вас, друзья мои, выпить за упокой души моего родного брата Теобальдо Анибальди. Пусть земля ему будет пухом… – она побледнела, со стороны могло показаться, что Беатрис просто все еще находится в расстроенных чувствах и под впечатлением гибели своего брата, но это было не так.
Один из слуг увидел, что она не поставила себе кубок, и произнес:
– Синьорина Беатрис, тут не хватает одного кубка…
Она спохватилась и, стараясь скрыть волнение, охватившее ее, ответила с грустной улыбкой:
– Вот, так всегда! Я опять забыла о себе…
Все стали наперебой предлагать девушке выпить из их кубка, но она вежливо отказалась и, встав из-за стола, принесла простой оловянный стакан, стоявший на кухне. Беатрис жеманно попросила поухаживать за ней. Этторе делла Умберто, на правах рыцаря и старшего среди ее помощников, налил стакан вином.
Беатрис улыбнулась, но как-то натянуто и грустно. Ее тяготила мысль, что сейчас она погубит жизни ни в чем неповинных слуг и своих друзей, по случаю или странному обстоятельству судьбы оказавшихся хранителями важной тайны и способными завладеть сокровищами, которые принадлежали не ей, а молодому принцу Конрадину и предназначались для восстания против французов и Шарля де Анжу.
– Вы пьем же, не чокаясь… – она поднесла к губам стакан и большими глотками, словно ее мучила жажда, стала пить вино. Красная струйка, тоненькой полоской стекла с ее подбородка и, пронесшись по красивой шее, утонула в вырезе платья.
Все помощники и слуги Беатрис разом выпили свое вино и снова принялись за еду. Девушка встала и, сославшись на какую-то слабость, якобы охватившую ее, покинула трапезную.
Когда она ушла, все почувствовали себя неважно. Вдруг всем сделалось дурно, словно какая-то невидимая рука схватила их за горло и закрыла кровавой пеленой глаза. Этторе делла Умберто попытался встать, но ноги подкосились, и он упал на каменные плиты трапезной, хрипя и задыхаясь. Из его рта полезла розоватая пена, которая пузырилась и клокотала, словно во рту несчастного был гейзер. Остальные помощники были уже мертвы – смерть настигла их мгновенно, они даже не поняли, как умерли, застыв в тех позах, в которых остановилось сердце каждого из несчастных.
Беатрис выждала пару минут, после чего осторожно вошла в трапезную. Она наклонилась над каждым из них, осторожно поднося стальное лезвие кинжала к их ртам и проверяя – живы ли они. Но все умерли, оставался последний из слуг, которого она собственноручно заперла на ключ в домике возле моста.
Девушка взяла в руки поднос, положила на него большой кусок мяса, глиняный кувшин с вином и, посмотрев по сторонам, взяла с трупа рыцаря Этторе длинный кинжал с тонким и узким, словно шило, лезвием. Кинжал она спрятала на поясе за спиной платья, прикрыв его, для верности, накидкой…
– Ты, наверное, уже заждался нас? – Наигранно веселым голосом произнесла Беатрис, открывая дверь в домик. Воин встал и подошел к раскрывающейся двери. Он увидел Беатрис, держащую большой поднос с едой и вином, предназначавшийся для него. Она глазами показала ему, чтобы воин принял поднос, помогая ей. Тот, ничего не подозревая, взял поднос и, увидев, что она пришла одна, спросил:
– Синьорина, а где же остальные? – в его голове прозвучала тревога и волнение.
– Они ждут тебя, мой друг… – странным, словно могильным, голосом произнесла она и, выхватив из-за спины кинжал, ударила в шею воина.
Тот захрипел и, выронив из рук поднос, схватился за разрезанное горло, из которого сквозь пальцы начал хлестать фонтан ярко-красной крови. Воин неуклюже завалился на спину и с грохотом упал на доски пола. Под ним медленно вырастала огромная лужа крови, темным пятном расползаясь по доскам. Кровь потекла прямо под ноги Беатрис, словно путаясь в последнем рывке жизни запятнать ее навеки. Она с ужасом отпрянула назад к входной двери и выбежала из домика.
Только к ночи,
