Нет, Вильям предполагал, что работка окажется далеко не пыльной. Даже несколько скучной.

Хотя поначалу это казалось ему даже забавным.

Возросший грузовой трафик требовалось контролировать, чем рейнские силы в системе и занимались, проверяя каждое судно, уходило оно или же возвращалось в систему. Контроль за движением усилился. Особенно после какого-то дурацкого инцидента в одном из портов на планете.

Теперь они не только сопровождали транспорты, но ещё и отправляли на их борт досмотровые партии.

Находящиеся на борту десантники и младшие офицеры из команды самого крейсера тщательнейшим образом проверяли абсолютно всё, что попадалось им на глаза.

Форсетти мысленно рассмеялся, вспомнив первые дни, когда сульфарцы пытались дать взятку одной из групп. Глупая и тщетная попытка подкупить рейнских офицеров закончилась тем, что корабль оказался арестован, а его команда попала на гауптвахту на крейсере и сидела там всё время, пока «Трансильвания» не вернулась на станцию «Баннаджер» для бункеровки и ротации.

Да, что не говори, но за исключением этого единичного инцидента система вновь оживала после тех событий, от которых её лихорадило.

В день они проверяли порядка трёх или же пяти судов. Как правило они направлялись в пространство Союза Независимых Планет. Восстанавливали торговые связи, временно нарушенные из-за произошедшего восстания и смены власти.

И, тем не менее, в конечном итоге это оказалось ужасно скучно.

Мотаться туда-сюда по одному и тому же маршруту, постоянно патрулируя выданный его группе квадрат. В его бытность курсантом, когда его и однокурсников направляли на подобные «салажьи» рейсы на борту старых эсминцев на границы Протектората, в этом ещё имелся какой-то шарм.

Чисто из-за эффекта новизны.

Сейчас же...

Банальная скука.

Забавно, но не этого он ожидал, когда наконец вернулся на мостик боевого корабля.

После той проклятой операции на Абрегадо пришлось долго и усердно восстанавливать здоровье. Он едва не погиб от полученных ран, но всё-таки смог выкарабкаться.

Только для того, чтобы узнать, что его «Крестоносец» погиб в той чёртовой звёздной системе. Получил такие повреждения, что его пришлось бросить на границе и подорвать, превратив в шар перегретой плазмы. От любимого корабля не осталось ничего.

А затем его в оборот взяла служба контрразведки. Долгие и однообразные вопросы следовали один за другим.

Нет. Его не пытали. Не использовали «продвинутые» техники допроса.

Просто задавали одни и те же вопросы. Раз за разом. День за днём. На протяжении почти трёх месяцев. Стремясь разобраться в произошедшем и восстановить весь ход операции. Чтобы понять, в какой момент всё пошло по известному месту.

А затем просто выпустили без какой-либо уверенности в том, что делать дальше.

До тех пор, пока его не направили на Померанию для того, чтобы принять командование над «Трансильванией», Форсетти вообще не представлял, что ему делать дальше. Поступив в академию флота едва ему только исполнилось двадцать и затем отдав флоту ещё двадцать лет своей сознательной жизни, Вильям просто не знал, чем ему себя занять.

И новое назначение, даже не смотря на то, как начался путь его крейсера, стало глотком свежего воздуха. Он снова при деле. Снова выполняет то, к чему готовился и что умел. Снова вернулся в обойму.

И если уж быть предельно честным, Форсетти оказался очень рад тому, во что вылились эти скучные патрульные рейсы по невидимым орбитам Валетрии.

— Что-то срочное? — тихо спросил рядом с ним сонный голос.

Повернув голову, Вильям посмотрел на прикрытое серебристыми волосами лицо.

— Нет. Просто оповещение со станции. Только для командиров крейсеров, так что можешь спокойно спать дальше.

Лежащая рядом с ним Акидзучи Рен чуть приподнялась на руках.

Потянулась.

Широко зевнула и вновь рухнула на подушку с умиротворенным выражением на лице.

Протянув руку, Форсетти погладил женщину по белоснежным волосам, что рассыпались по подушке и постели.

До сих пор он не мог объяснить, как же так всё получилось. Вроде всё началось с пары ужинов. Обычной веселой болтовни в купе с разговорами по делу. А в итоге...

Это даже забавляло его. На вид такая холодная и хрупкая. Как лёд или тончайший хрусталь. Даже прикоснуться страшно. Вдруг рассыплется? Сдержанная. Молчаливая. За спиной перешептывались, что у неё вообще нет эмоций.

В отличии от них, Форсетти прекрасно знал, что это не так.

Да, нелюдимая на первый взгляд, Рен оказывалась прекрасным и весёлым собеседником. Она будто стремилась к общению. Только не знала, как его начать и поддерживать, что в итоге выливалось в бесконечный словесный поток, стоило ей только ощутить себя в своей тарелке. Удивительно, какой весёлой и жизнерадостной она становилась, когда он оставался с ней один на один.

А уж в постели от её холодности не оставалось и следа.

Отбросив одеяло, он поднялся с постели и направился в душ, осторожно переступая через разбросанную по полу одежду.

На столике в небольшой гостиной, одновременно выполняющей обязанности личного кабинета самого Форсетти, стояли остатки их вчерашнего ужина и одинокая бутылка лёгкого Сульфарского вина.

Распитие алкоголя находилось под абсолютным запретом во время службы, но некоторым ушлым офицерам удавалось вытащить с планеты несколько экземпляров местного производства. Вильям был на сто процентов уверен, что часть гостинцев с Сульфара осталась как раз таки в руках самих проверяющих.

Да и вино это было, совсем неопьяняющим. И весьма приятное на вкус, стоит отметить. Сладковатое и невероятно лёгкое. И очень слабое в плане содержания алкоголя. Да и выпили они всего по половине бокала за ужином.

Ни один не хотел портить даже таким слабым спиртным главный «десерт» их вечера.

Но бутылку потом всё же стоит убрать подальше, — мысленно напомнил себе Вильям, зайдя в душ.

Выйдя наружу через пять минут, вытеревшись и накинув халат, он обнаружил уже проснувшуюся Рен, сидящую на постели и проверяющую сообщения на своём комме.

При этом она едва прикрылась одеялом, оставив открытыми длинные стройные ноги и хрупкие на вид плечи.

Вряд ли кто-то назвал бы её неотразимой. Уж точно не любители «выдающихся» достоинств. Скромный первый размер практически полностью терялся под идеально отглаженным кителем, который она носила на службе.

Но Вильяму было абсолютно наплевать на подобные вещи.

Его куда сильнее поразило то, с каким достоинством держалась эта женщина. Та, кому доверили первой в Протекторате испытать новейшие ударные корветы. И не просто испытывать, а сделать это в боевой обстановке. Умная. Уверенная в себе, когда дело касалось службы и выполнения своих обязанностей. С твёрдым, как корабельная броня взглядом.

И в то же самое время открытая и