– То есть, дворяне на своих землях творят что хотят?

– Ну не совсем так… но довольно близко. Законы на своих землях они тоже имеют, но составляют их так, чтобы от них им всегда была выгода. Судись не судись, никогда правды не добьёшься.

– Можно подумать, на королевском суде есть правда, – усомнился попаданец.

– Бывает и такое, – неожиданно заявил Холг. – Если государственный чиновник особенно проворуется или требует сверх нужного, то власти лучше его осадить, дабы другим неповадно было. В землях дворян землях все чиновники делятся с правителем, и тот их, как правило, всегда покрывает. А из тех земель перебираться в королевские запрещено, так что и сам, и твои потомки всегда будут жить там, где родились. В сопредельные государства тоже не убежишь, поскольку существует соглашение о взаимной выдаче беглых.

– А уплыть за море? – удивился Олег. – Сел на корабль и был таков.

– С вещами уйти не дадут, но и без вещей вряд ли пустят, поскольку все перевозки контролируется портовыми службами. Если на каком судне обнаружится беглец, то хозяина парусника штрафуют в первые два раза, а на третий отнимают корабль, а потом и лицензию. Поверь, никто и связываться не будет из-за нескольких серебряных монет, а большего у обычных людей и не бывает. Вот и оказывается, что единственное место для побега, – на север, за болота. Но жить там тяжело, поскольку в горах почти всегда снег, лето же короткое. А в болотистой низине пусть и теплее, но местный воздух плохо влияет на здоровье…

***

Кóрчин не представлял собой ничего такого, чтобы выделяться из ряда других окраинных городов. Разве что дома были чуть приличнее, а жители более улыбчивыми. Различия между постоялыми дворами, ввиду близости к географическому центру королевства, становились очевиднее, что на практике сводилось не к двум ценовым категориям, а к трём. Относительно богатым караванщикам уже было неприлично останавливаться в самых дешёвых местах, и Олег с интересом наблюдал за таверной для людей со средним достатком, которая имела название “Весёлый бард”.

Действительно, музыкант в ней пел каждый вечер не менее двух оговоренных в контракте часов, и, в зависимости от посещаемости, радовал посетителей своим не очень сильным голосом и почти до самой ночи. Сколько полученных от слушателей монет он отдавал хозяину гостиницы, – оставалось тайной, но поговаривали, что Гэрол Лтóун забирает у барда четверть. Вероятно, Гáникс Эро, так звали барда, имел дополнительный приработок и на стороне, но его величина была тоже неизвестна.

В то время, когда молодой маг, разместившийся почти у самого камина, с аппетитом поедал лесные грибы, тушенные в грушевом эле с тмином, Ганикс исполнял одну из своих фривольных песен, – “Липкая ежиха”, – под аккомпанемент инструмента, похожего на лиру. Посетителям эта пошлятина была по душе, и несколько уже напившихся пива мужчин подпевали большим с энтузиазмом, но крайне неумело. Лингвистический амулет переводил песню слишком буквально, и очевидная для местных игра слов была недоступна для попаданца. Немногочисленные женщины, сидевшие за столом, тоже были в приподнятом настроении, что и очевидно ввиду их древней профессии.

Парочка таких жриц любви довольно скоро отправилась к прибывшим купцам, а те, к удивлению Олега, лишь кисло морщились от поступивших предложений. Даже Дорн Роун отводил от них взгляд, хотя причиной подобного поведения мог быть не потасканный вид продажных девок, а сидящий рядом сын. Удивлённые таким приёмом женщины показали в ответ несколько неприличных жестов и вернулись за столы, где и сидели до этого.

По недовольному виду Гэрола Лтоуна было видно, что он и здесь имеет свой интерес, и это неудивительно, поскольку хозяин постоялого двора должен всё контролировать на своей территории. Холг Фаол и Плуан Бнеу даже побились об заклад, что предпримет Гэрол, и ждали развития событий. Олег же, уставший как от поездки, так и от громких звуков в общей зале, собрался было подняться в комнату, но его уговорили остаться ещё на часок. Пришлось согласиться, ибо нелюдимость никогда не сближала людей, а магу в этой компании придётся провести ещё много пятидневок.

Серебряную монету выиграл Холг, предположивший, что среди имевшихся продажных девок хозяин таверны быстро найдёт более приличных. На этот раз подсели две почти двадцатилетние нимфы. Слово “почти” имело отношение к количеству одежды, которая на них была накинута, а не к возрасту. Олег взглядом целителя постарался осмотреть обеих, когда они почти прильнули к сидящим рядом купцам, и чуть ли не отпрыгнул, разглядев симптомы срамных болезней, о чём и поведал своим спутникам, когда те недоуменно взглянули на него.

Девки были с руганью посланы подальше, а хозяин постоялого двора подошёл узнать причину недовольства. Ответ он получил сразу же, и несколько минут Гэрол Лтоун о чём-то усиленно размышлял. Вероятно, этот ещё далеко не старый мужчина и сам периодически пользовал нимф, и полученная от мага информация была ему особенно неприятна.

– Почтенный маг, я бы хотел переговорить с тобой наедине, – мужчина пришёл к определённому выводу. – Это возможно?

– Я уже хотел пойти отдыхать, и мои спутники подтвердят мои слова, – ответил Олег. – Так что, если разговор будет недолгим, то можно и обсудить.

Дверь в комнату для переговоров находилась почти у самой стойки, и маг, не проявляя особого беспокойства, переступил порог.

– Почтенный маг, – повторил хозяин постоялого двора. – Могу ли я попросить об одной услуге?

– Я так понимаю, речь идёт о лечении?

– Да-да, – быстро закивал Гэрол, обрадованный таким направлением разговора. – Так получилось, что я иногда общаюсь с этими девками и мог от них заразиться.

– Лечение не такое уж и простое, – начал набивать цену Олег. – К тому же я устал, а завтра мы уже должны уехать. Так что вряд ли я смогу помочь в этом деле.

– Достопочтенный маг, – мужчина явно не желал отказа. – Я заплачу́ пять серебряных монет и не возьму плату за ужин и комнату.

– Это слишком мало, почтенный Гэрол, – не желал соглашаться попаданец, который действительно хотел спать. – Сил придётся потратить так много, что даже поспав потом несколько часов я буду чувствовать себя почти полностью разбитым.

– Десять монет.

– Двадцать монет без торга и только из уважения к твоей нелёгкой работе. Сегодняшний ужин и завтрашний двойной завтрак, как и комната, бесплатны, тем более, спать мне вряд ли придётся.

В не очень долгой битве