Шрифт:
Закладка:
"Вот какая вежливость, – подумал Онго. – Ну, это же секслужба, где мягко стелют, да спать, говорят, бывает жестковато. Чем же это я успел так нагрешить? .Если и мог – то самое большее с их десантниками. Но чтобы в самых верхах – ума не приложу".
– Так точно, хочу.
– Триг-воин, – напомнил офицер.
– Так точно, господин триг-воин.
– Да?
– Командир трига, квадрат-воин Меро. Он жив? Или вы не в курсе?
– Мы в курсе всего, – сдержанно улыбнулся триг-воин. – Кроме вот вашего повышения в звании. – Тут же он вновь стал серьезным, даже печальным. – Квадрат-воин Меро, к прискорбию, скончался от тяжелого ранения по пути в медицинское подразделение. Нас заверили в том, что уже ничего нельзя было поделать – ранение было смертельным по своей сути.
Так Онго и чувствовал, и все же весть оказалась тяжелей, чем он рассчитывал. Онго проглотил комок.
– Благодарю, господин триг-воин. Больше вопросов нет.
– Значит, моя очередь. Скажите, Ру, вы проникли в сходный туннель улкасов первым?
– Трудно сказать точно. Я бежал впереди трига, которым в то время командовал…
– Это нам известно. Да?
– Но примерно на одной линии со мной бежали и другие солдаты. Мы ожидали встретить сопротивление и двигались так, чтобы можно было сразу открыть огонь из максимума стволов.
– А кто первым вошел в машинное отделение?
– Это действительно был я.
– И что же вы стали там делать? Онго слегка пожал плечами:
– Сразу направился на поиски механизмов, осуществлявших подъем и опускание крышки туннеля. Конечно, после того, как обеспечил охрану входа.
– И вы нашли эти механизмы?
– Сразу же. Они вовсе не были укрыты, машинное отделение помещалось в боковой штольне туннеля.
– Очень хорошо. Теперь серьезный вопрос: какое впечатление произвело на вас это машинное отделение?
– Простите – не совсем понимаю.
– Большое, маленькое, каково крепление кровли, стены, работали ли там лопатами или действовала современная техника такого назначения – вот какого рода впечатления меня интересуют.
– А, вот вы о чем. Ну, впечатление такое, что его строили наши транспортники: в голову сразу пришли туннели Сурганской подземки. Машинная работа, конечно.
– Как вам показалось: давно он прорыт?
– Ощущение такое, что там все свеженькое. Во всяком случае, если говорить о механизмах, и в особенности о силовой установке. Я заметил показатели силового блока: расхода топлива до сих пор почти не было, как будто его начали эксплуатировать только вчера.
– Вот эти механизмы и установки: на них имеются какие-то признаки, позволяющие установить производителя?
– Я их видел. Обычные фирменные ярлыки – металлические пластинки с названиями.
– Так-так. И эти названия были?..
– Моторы – "Свароник АО". Подъемники – "Зела Ку". И ядерная установка – "Демо и Но".
– Это ведь наши, свирские фирмы, не так ли?
– Они всем известны – любому школьнику. ("Черт, неужели для того, чтобы услышать такие вещи, понадобилось срочно арестовывать и везти меня сюда? Могли бы спросить и по связи…".) – Вас удивляет, что мы задержали именно вас? Но, кроме вас, в этих помещениях были только разведчики; сразу же после появления там наших десантников все эти помещения были заперты и опечатаны. Что же касается ваших разведчиков, то с ними сейчас тоже беседуют – правда, не тут, а в другом месте.
Поняли?
– Так точно.
("Ни черта не понял; но чутье подсказывает, что тут пахнет чем-то нехорошим. Сейчас лучше быть дурачком".) – Полагаете ли вы, что наличие там свирских механизмов и устройств говорит о предательстве где-то в нашем руководстве?
Онго пожал плечами. Ответил:
– А что, есть другое объяснение?
Триг-воин Раго не ответил. Откинулся на спинку кресла. Нажал кнопку.
Вошли двое солдат.
– Поместите арестованного в камеру.
Так все-таки за что он арестован? За то, что повел людей в атаку? Да нет, не за это, конечно. Об этом его и не спросили. Может, за то, что слишком много видел и ничего не забыл? Интересно. То есть было бы интересно, если бы не пахло большим сволочизмом. А что с ребятами? То же самое? Интересно: посадят вместе? И куда? Разведчики – народ тертый, не так-то просто будет удержать их на месте, особенно если обидятся…
Его привели в камеру; оказывается, и такая тут была – все в том же агралете ОСС. Кормовая его часть была отгорожена, и за узкой дверцей открылось помещение, тесное, как двухместное и двухъярусное поездное купе. Одиночка для двоих, всего простора – два шага на четыре. Кроме нар – или полок, если угодно, – только приклепанный ножками к полу столик. Такая же табуретка. Второго постояльца не было. Онго, изображая обиду, проговорил лбу, помещавшему его в камеру:
– Ранец мой что, замотаете? У меня там шмотье. Глядите, если!..
Ему не ответили. Мрачный тип не в куртке, а в мундире (от них в войсках давно уже отвыкли) – надзиратель, что ли, или как там его? – захлопнул железную дверь, и ключ скрипнул в скважине.
Онго огляделся. Даже иллюминатора здесь не было – лампочка под потолком и вентиляционная решетка. На нарах – матрасик, хорошо вылежанный, не мягче досок. Одеяло, толщиной в лист плотной бумаги. Правда, было вр.оде бы не очень холодно – наверное, еще станет со временем.
Он лег, сняв только башмаки, солдатские говнодавы на толстой подошве.
Укрылся одеяльцем. Думал, что не уснет от обид и волнений. Да нет, уснул все-таки и проспал, пожалуй, не меньше часа. Кемарил бы еще, если бы дверь снова не лязгнула. Подселяют соседа, значит.
Онго открыл один глаз. И тут же второй. Потому что привели не кого-нибудь, а разведчика. Того самого – молодого. Керо? Да, помнится, Керо.
– Привет, – сказал Онго. – С приятным свиданием. Выходит, нам судьба – жить вместе?
Парень, похоже, его не так понял. Оскалился:
– Слушай, ты… Хоть ты и был командиром… Если только полезешь ко мне, если только попробуешь – задушу на месте. Учти раз и навсегда.
Онго засмеялся, хотя вообще-то было не до смеха:
– Ты, друг, не в моем вкусе. Я жирных люблю, раскормленных, чтобы как на перине. А ты…
Парень свирепо глядел на него – похоже, руки у него чесались. Но все же сообразил, что шутка, и немного расслабился.
– Ну, тогда ладно. Побазарим?
– Давай-ка сперва выспимся по возможности.
– Тоже дело, – согласился Керо и одним прыжком оказался на верхнем лежаке. – До завтрака еще часа три, не меньше.
– Думаешь?
– Знаю.
– Я гляжу – ты много
