Киммуриэль все еще качал головой, его голос стал очень мрачным.

– Вторжение имеет последствия, выходящие далеко за рамки рационального и логического. Это раскрытие самых глубоких и личных секретов. Они будут знать каждую твою мысль, каждый твой страх.

– Цена не слишком высока, – ответил ему Джарлакс.

– Они узнают то, что пугает тебя.

Джарлакс пожал плечами.

– Я бы и сам сказал им, если это означает возвращение памяти.

– То, что возбуждает тебя, – продолжил Киммуриэль.

– Тогда бойся за них! – ответил Джарлакс, и даже сам Джарлакс не понял, шутит он или нет.

Но Киммуриэлю было не до смеха.

– Не стоит преуменьшать потенциальную травму от этого. У каждого из нас есть мысли слишком личные, чтобы ими делиться. У каждого. У каждого живого, разумного существа есть личные секреты. То, что мы думаем, мысли, которые мелькают неожиданно, мысли, которые радуют, возбуждают или пугают, порочные мысли, которые если их произнести вслух, заклеймят тебя как ужасные и злые. Это то, что делает нас индивидуальностями. Что делает нас собой.

– У тебя циничный взгляд, мой друг.

 – Нет, у меня честное понимание нас. У каждого есть злые мысли, мимолетные представления о ненормальном или порочном поведении. Конечно, большинство из них никогда бы не стали действовать в соответствии с ними, но даже лучшие удивляются таким вещам – возможно, внутреннему диалогу о личной выгоде после трагической потери любимого человека или облегчению от того, что тот, о ком ты заботился, тот, кого ты нежно любил, наконец-то ушел из жизни и положил конец бремени. Или родитель, не любящий своего ребенка, или даже на короткое время думающий, что не любит его. Или размышление о жестоком убийстве врага. Или необычные, возможно, порочные, или просто постыдные сексуальные желания.

– Виновен, – признался Джарлакс и поднял руки, как будто не видел здесь проблемы. – Если они есть у всех нас, тогда зачем их бояться?

– Потому что никто не признается в них, и это стало бы позором.

– Ты часто называешь меня бесстыдником.

– Ты продолжаешь относится легкомысленно к тому, к чему не стоит, Джарлакс. Раскрытие части нашего самого сокровенного «я» другому – это не шутка, и, как я знаю по личному опыту, это все, чего стоит бояться.

– Разве не это Киммуриэль постоянно делает с другими?

– Нет, – твердо сказал он. – Не так, как я описываю. Единственный шанс, вернуть те потерянные дни – это восстановить воспоминания, каждую связь, что означает, что коллектив иллитидов начнет с рождения Джарлакса и последует за каждой секундой, каждым моментом, каждым переплетением, каждым чувством и мыслью. Это насилие, выходящее за рамки всего, что может быть сделано физически, уверяю тебя.

– Ты серьезно?

– Я никогда не был более серьезен.

Джарлакс откинулся на спинку удобного кресла, отвел взгляд и честно обдумал полученную информацию. Спустя долгое время он повернулся к Киммуриэлю.

– Есть ли в мире кто-нибудь, кого ты заслонил бы от стрелы?

Киммуриэль с любопытством посмотрел на него.

– Если бы стрела летела в мое сердце, Киммуриэль подверг бы себя смертельной опасности, чтобы перехватить ее?

– Я бы поставил кинетический барьер...

– Перестань! – потребовал Джарлакс. – Ты знаешь, что я имею в виду. Есть ли кто-нибудь, я или кто-то другой, ради спасения которого Киммуриэль пожертвовал бы собой? Да, мой друг, загляни в самые глубокие и темные уголки своего сложного разума и, пожалуйста, ответь честно. Не пытайся произвести на меня впечатление, не льсти мне и не бойся моей реакции...

– Да, – перебил Киммуриэль.

– Да?

– Да. Немного, конечно, но да.

– Ради блага всего мира или твоих чувств к этому человеку?

– И то, и другое. Ответ – да.

– Тогда отведи меня в разум улья, прямо сейчас, – сказал ему Джарлакс. – Худшее, что может случиться – это моя смерть, и это стоит того, чтобы узнать правду о наших трех потерянных друзьях.

– Это не самое худшее, что может случиться.

– Согласен. Но если случится что-то явно худшее, Киммуриэль убьет меня, даю ему слово.

Киммуриэль очень долго смотрел на Джарлакса.

– Ты уверен?

Джарлакс и глазом не моргнул.

– Я не буду участвовать в зачистке Джарлакса из уважения к тебе, – сказал ему Киммуриэль. – Иллитиды увидят все, но я нет, и я позабочусь о том, чтобы они никогда не сообщили мне.

Выражение лица Джарлакса стало озадаченным.

– Я не стану так поступать с тобой, – объяснил Киммуриэль. – Ты делишься со мной тем, чем решаешь поделиться, как и я. Как все мы. В прошлом я нарушал это взаимное соглашение при экстремальных обстоятельствах. Много раз. Но сейчас я предпочитаю выбирать битвы более тщательно и не вести их против тех, кого считаю друзьями.

– Или даже против невинных? – лукаво спросил Джарлакс.

Настала очередь Киммуриэля изобразить замешательство.

– Ты не хочешь брать Аззудонну в разум улья, – прямо сказал Джарлакс.

Киммуриэль несколько мгновений обдумывал эту неожиданную мысль, затем кивнул.

Иллитид вышел из главного зала разума улья, чтобы обсудить ритуал, который коллектив только что завершил на Джарлаксе.

– Я всегда знал, что мы с ним надо быть осторожным, – заметил иллитид своим булькающим, водянистым голосом.

Киммуриэль никогда раньше не видел, чтобы иллитид выглядел потрясенным. Впрочем, он не был уверен, что именно это сейчас наблюдал – в конце концов, как можно судить о выражении лица, усеянного щупальцами? – однако, не мог избавиться от ощущения, что стоящий перед ним, действительно встревожен.

Киммуриэль внимательно посмотрел на пожирателя разума, пытаясь определить его положение. Конечно, неправда, что все иллитиды выглядели одинаково, и Киммуриэль был достаточно хорошо знаком с разумом улья, чтобы с первого взгляда отличить многих особей. Однако, он не был уверен, что когда-либо встречал этого раньше, хотя существо, несомненно, вело себя фамильярно.

Однако, он понял, что существо только что немного пошутило, что иллитиды делали редко, если вообще когда-либо делали.

– Ты не узнаешь меня, Киммуриэль из Бреган Д'эрт? Конечно, нет, ведь я не был в этом обличии, когда мы расставались.

– В каком обличии ты был? – нерешительно спросил Киммуриэль, боясь ответа. Был ли это член его уничтоженной семьи, возможно, разрозненное сознание мертвого дроу-псионика, который