– А кто сейчас со мной говорит?

Макаров запнулся, задумался.

– Это говорю я, следователь по особо важным делам Виктор Макаров.

– Уверен?

Виктор снова ответил не сразу.

– Да. Но тот, второй, стоит рядом.

– И не пытается отнять руль? Ведь ты сейчас, по сути, предложил его убить.

Макаров с удивлением пожал плечами.

– Кажется, нет.

– Не догадываешься, почему?

– Нет.

– Потому что он – знания и умения. А следователь Макаров – опыт. Знания без опыта бесполезны. Если он победит окончательно, он не станет убивать в себе следователя Макарова, потому что тогда превратится в блестящего студента без малейшей практики. Представляешь – в твои-то годы?

Макаров ошеломленно молчал.

– Ты давно с ними живешь?

– Не очень, пару недель.

– Но ты понимаешь, что ты приобрел невероятные способности?

– Да.

– И ты привык к ним. Привык быть всемогущим. И если убить этого второго, то ты снова станешь обычным. Это можно сравнить с неудачной операцией на глазах слепого. Он никогда не видел мир и вдруг прозрел, он потрясен его многообразием и красками. А потом раз – и снова темнота. Он много лет в ней жил и не страдал. Но после прозрения… Среди таких пациентов количество самоубийств зашкаливает за все известные рамки.

Макаров был подавлен перспективами, он не задумывался об этом аспекте. Виктор внутри насмешливо хихикнул.

– А как это работает?

Басаргин внимательно посмотрел на Ольгу. Та сидела за столом молча, пустым взглядом уставившись в стенку, и не двигалась, словно ее выключили на время.

– Ты же не ждешь от меня научных выкладок?

– Нет, – успокоил Виктор. – Да я их и не пойму.

– Ладно, попробую популярно.

Басаргин тяжело вздохнул, чем напомнил профессора Романова. Тот так же уныло вздыхал, пытаясь сформулировать в своих ученых мозгах сложнейшие понятия так, чтобы их понял совершенно не владеющий темой человек.

– В процессе работы над созданием метода интенсивного обучения и прививания необходимых навыков мы столкнулись с одной проблемой. Не все обучаемые оказались в состоянии нормально принять и объем информации, и методы мощного воздействия на их психику для того, чтобы эти объемы могли быть усвоены в необходимые сроки. То, на что у детей в элитных спецшколах уходил год, мы вбивали в ваши головы за пару недель. Причем, в отличие от тех, гражданских вундеркиндов, вы усвоенное никогда не забывали. Оно могло уйти с поверхности и не отсвечивать, но при первой же необходимости извлекалось мозгом из своих глубин и использовалось по назначению.

– Да, – кивнул Макаров. – Было такое. Я в жизни не интересовался пауками, но вдруг выяснилось, что я знаю про них все.

– В общем, самым неприятным образом выяснилось, что некоторые подопытные – прости за термин – просто съезжают с катушек от таких нагрузок. Мозг у них недостаточно эластичен. Встала контрзадача – как, грубо говоря, отменить последнее действие. Стереть излишне вложенную информацию. Выяснилось – никак. Но в процессе решения этой задачи мы неожиданно для самих себя решили другую.

– Метод блокирования?

– Умница. Пирожок хочешь?

– Спасибо, перебьюсь.

– Итак, мы нашли способ блокирования сознания на определенной ступени. Это, условно, пробка в сосуде. То, что нам не нужно, остается в нем, но не может вылиться. Стереть однажды полученную информацию из человеческого мозга невозможно. В нем фиксируется все и навсегда. Некоторыми методами, например, с помощью гипноза, можно заставить человека что-то забыть. Но это ненадежно. Все равно что банковский сейф запереть на вертушок. Наш метод решал эту проблему. Наша пробка создавалась сложным методом с использованием психологического кодирования, аудио- и визуальной стимуляции, медикаментозного фактора и отчасти гипнотических практик. Работало отлично. Единственное ограничение – блок надо ставить достаточно быстро. Если информация расползалась по мозгу, то вычистить ее становится очень сложно, а иногда и просто невозможно. Хвосты остаются.

– Это как удаление программ с компьютера, – вставил Виктор. – Даже с помощью самых продвинутых методов невозможно вычистить до конца. Какие-то обрывки остаются в системном реестре, звенья кодов прописываются в другие системные файлы. И если часто переустанавливать программы, то рано или поздно эти обрывки начинают тормозить всю систему, комп становится медленным, тупым, виснет. Тогда остается только переустановить саму операционку.

– Хорошая аналогия. В нашем случае, если пользоваться той же компьютерной терминологией, создавалась «точка восстановления». Если ученик не выдерживал нагрузки и шел вразнос, ему просто ставили блок на нужной точке, запирая внутри то, что ему сорвало крышу. И переводили его в группы меньшей интенсивности. То есть он продолжал учиться в нашем интернате, получал блестящее образование, и его родители были счастливы. Но из реального проекта он исключался. На самом деле, мы ведь гуманные люди и ставили перед собой самые гуманные цели.

– То есть блок отменить нельзя? – напрягся Макаров.

– Не спеши. Нашим методом тут же заинтересовались спецслужбы. И по их заданию мы начали разрабатывать отменяемый блок. Руководил направлением твой отец. И мы достигли определенных успехов. Представляешь, какие возможности это открывало? Едет разведчик на Запад. Его пасут, провоцируют. Могут делать, что угодно – шантажировать, пытать, колоть сыворотку правды. Бес-по-лез-но! Он не может ничего разболтать, потому что просто-напросто ничего не знает. У него стоит блок! А в нужный момент человек дает ему выпить коктейль с определенными компонентами, под нужную музыку показывает нужную фотографию и произносит нужные слова. И вуаля! В голове агента уже заранее выученная – опять же по нашим методам – информация об агентурной сети, понимание, как собрать бомбу из стирального порошка и картошки и как с ее помощью снести с лица Земли Тауэр.

– Впечатляет.

– Да, но… Как всегда но. Это очень серьезное вмешательство в мозг. И если блок срабатывает в девяносто девяти процентах случаев, то деблокировка снижает эту вероятность процентов до семидесяти. У остальных после нее просто едет крыша.

– Семьдесят процентов – неплохой шанс, – хмыкнул Макаров.

Басаргин молчал. Макаров занервничал.

– Что не так?

– Видишь ли… Тебе блок ставили два раза. Это понижает шансы еще сильнее. А учитывая, что тебя попытались криво разблокировать, эти шансы вообще убийственно малы.

– Два раза? – переспросил Макаров.

– Да. Ты был очень впечатлительным ребенком. Когда твоя мама ушла от отца к другому, Семен настоял на том, чтобы ты остался с ним. Мать согласилась. Но до того, как попасть в интернат, тебя воспитывала она. Ты был мягким, добрым, доверчивым. И ты очень страдал из-за того, что мама ушла. По просьбе Семена я поставил тебе блок.

– Витя… – прошептал