– Квоши… – начала я ласково. – Я приехала, как только узнала. Мне так жаль… – Голос у меня дрогнул. – Мы тебя вызволим отсюда, слышишь? Ты можешь рассказать мне, что произошло? Ты нашел Бена?

Ответа не было, и я продолжила:

– Пожалуйста, Квош. По словам бейлифа, ты что-то говорил о лодке. Что это за лодка? Она правда утонула?

Его голова качнулась.

– Это означает «да», Квош?

– Да, – хрипло произнес он. На его шее я заметила след от веревки.

Меня охватила паника из-за страшной вести, но я постаралась совладать с собой.

– Это была наша лодка? Лодка из Гарден-Хилл?

Он опять кивнул.

У меня подкосились ноги. «О боже… Не может быть… Господи боже мой…»

На этой лодке был наш рис.

На этой лодке было всё.

Квош мог плыть только на одной из наших лодок, и это была лодка с грузом. А плыть на ней он мог, только если нашел Бена.

– Значит… значит, ты нашел Бена? – шепотом проговорила я. – И вы плыли обратно? Он здесь? Бен тоже здесь?

Квош помотал головой.

– Где он? – Ужас, охвативший меня, уже не давал дышать, но я все-таки сумела произнести вопрос.

Узник снова помотал головой, закрыв глаза.

– Что это значит, Квош? Он сумел уйти? Или его тоже поймали?

Квош долго молчал. Где-то в отдалении бряцали цепи, в нескольких футах от нас тяжело, со свистом, дышал один из стражников – и от этого тишина в камере казалась оглушительной.

Наконец Квош поднял на меня страшные, кровавые глаза и покачал головой:

– Нет. Бена нет. Шторм. Волны слишком сильные. Я пытался его держать. Волны вырвали из рук. – Он замолчал, охваченный дрожью. – Душа Бена… Его душа уплыла домой, в Африку.

Я слышала озабоченный голос Чарльза Пинкни и, кажется, голос бейлифа, но не разбирала слов. Я видела только темные, больные глаза Квоша.

Мне почудилось, что сердце разорвалось, рассыпалось на осколки у меня в груди и кровь хлынула безудержным потоком. Я закрыла глаза и позволила этой волне увлечь меня в пучину.

Бен мертв?

Бен мертв.

– Разумеется, дядюшка сделает все, что в его силах… – уверенно говорила мисс Бартлетт.

Я сидела у камина в одной из гостевых спален городского особняка Пинкни, безучастно глядя на танцующее пламя. Колени мои согревала шаль.

– …но вам тоже придется прийти в суд и свидетельствовать в защиту Квоша. Потому что обстоятельства выглядят слишком уж подозрительно – его поймали вместе с двумя соратниками печально знаменитого Джемми, вождя восстания на Стоно-Ривер. Он был рабом на плантации Фенвик-Холл. Это же на другой стороне Уаппу-Крик, прямо напротив вас, да?

Я вспомнила демонические лица рабов в ночь мятежа – они обретали форму и плавились в языках пламени перед моим взором.

– О, забыла сказать – ваша маменька о вас беспокоится, прислала записку, в которой справляется о вашем самочувствии.

Мисс Бартлетт щебетала, не заботясь о том, что я не поддерживаю разговор.

В конце концов я подняла голову и посмотрела в ее серьезное личико, затем обвела взглядом очаровательную комнату, декорированную изысканно расшитыми шелками, дамастом и гобеленами. Вошла Эсси, толкнув дверную створку бедром – в руках у нее был поднос с чаем и вафлями «бенне». Мисс Бартлетт сказала, что это любимое лакомство мистера и миссис Пинкни – вафли делают по рецепту рабов из западной Африки, выпекают с кунжутом до хруста.

– Тетушка скоро спустится вас проведать, – добавила мисс Бартлетт, разливая теплый улун по изящным чашечкам из китайского фарфора с золотистой росписью по ободу.

Миссис Пинкни спустится меня проведать?.. Это мне надлежало бы к ней зайти, ведь она недавно была очень больна. А со мной что стряслось? Должно быть, некий душевный недуг – я не чувствовала в себе сил пошевелить рукой или произнести хоть слово. Всю ночь я лежала в слишком большой, слишком мягкой постели и плакала. Слезы сами по себе текли у меня из глаз нескончаемым потоком. А когда я утром проснулась, почти ничего не видела в щелку между опухших век. От соленых слез, должно быть, началось раздражение, и глаза у меня щипало просто от воздуха, поэтому я сидела, слегка их прикрыв.

Чарльз навещал меня дважды. Во второй раз мы остались наедине, и он взял меня за руку.

– Он был… – начал Чарльз, но осекся и нахмурился. – Бен был для вас… – попытался он опять. – Вы его… – Он глубоко вздохнул и отпустил мою руку.

Теперь уже я накрыла его ладонь своей. Я знала, что он нуждается в ответе, а мне нужна была его поддержка – в тот момент больше, чем когда-либо. Но я не могла ответить. И в конце концов он ушел, не дождавшись от меня ни слова.

Ночью на мой крик прибегала Эсси. Перед этим, когда мне наконец удалось заснуть, сон не принес забытья – меня преследовали кошмары. В них тонул не только Бен – вся моя семья дрейфовала на худом плоту, связанном из ивовых прутьев. Там были Полли, мать, отец, Джордж и малыш Томми. Отец казался мрачным как туча. Мать визжала мне в лицо.

Эсси отвела с моего лба мокрые пряди волос:

– Тише, дитя, – ласково сказала она, – это был всего лишь сон.

– Это не сон, Эсси, – покачала я головой, очутившись в глубоком беспросветном колодце ночи, в своей спальне. – Бена нет. Бена больше нет, Эсси. Из-за меня, это все из-за меня, ты не понимаешь, я…

– Тише, тише. – Эсси не дала мне продолжить.

А когда я проснулась утром, она уже ушла.

Мои честолюбивые замыслы рухнули в одночасье, и я осталась одна собирать осколки. Человеческая жизнь была погублена, Божий дар пропал втуне. Я должна была выкупить Бена незамедлительно, чтобы дать ему вольную. Ну почему я этого не сделала? Зачем позволила Кромвелю дразнить его свободой? Зачем поставила перед ужасным выбором: предать меня или навсегда остаться рабом?

Я мучила себя бесконечными «что, если бы…»

Что, если бы у Бена не возникло необходимости бежать, чтобы стать свободным? Что, если бы не мои амбиции? Что, если бы я не поехала на бал? Что, если бы я нашла возможность сразу выкупить Бена? Что он сделал бы тогда? Остался бы, чтобы мне помочь, или же воспользовался бы своей свободой и оставил меня в одиночку сражаться за индиго? А если бы у меня был шанс выкупить Бена, дала бы я ему вольную? Или, охваченная эгоистичным стремлением к успеху, нашла бы способ удержать его,