И улыбалась. Улыбалась. И смотрела. И в этой безумной ее улыбке мне виделось торжество.

– Уходим, – я вцепилась в руку застывшего мужа. – Как можно скорее…

Ворчание лича было ответом, но и в нем теперь мерещилась насмешка, будто нам позволили уйти… и да, определенно позволили.

Из лаборатории. Из дома.

На улицу, по-прежнему пустынную. И только сиротливая стайка крыс держалась у стены. Ни людей, ни… нелюдей.

– Знаешь, не думал, что скажу такое, – Эль крутил головой, и острые уши его подрагивали. – Но… как-то все просто. Что ли…

А лич домой так и не вернулся. И почему-то его мне было жаль.

История восьмая

И тьма умеет любить

Это неправда, что все темные дела творятся исключительно ночью. Нет, я понимаю, откуда пошла эта байка, все-таки нежить, как ни крути, недолюбливает солнечный свет, в темноте им сподручней. Но то нежить. А вот остальным-то что?

Пробовали когда-нибудь нарисовать хотя бы стандартную пентаграмму при свете свечей? А лучше и без него, ибо свечи имеют дурное обыкновение коптить, ронять капли воска и вообще могут сбить тонкий душевный настрой, без которого, как выяснилось, в сотворении мирового зла никак не обойтись.

В общем, вызывать демона я решила днем.

И на кухне.

Все равно ремонт требовался, да и вообще… пол почти ровный, места, если стол в коридор вынести, хватит. Расположение тоже удачное. Да и малина, подобравшись вплотную, затянула окна колючими побегами, стало быть, при всем желании соседи на огонек не заглянут.

Правда, следовало признать, желания особого они и прежде не проявляли. Теперь и вовсе делали вид, будто меня не существует.

И ладно.

Я почесала кончик носа. И чихнула.

Настроение было лирическим. Хотелось горячего шоколада, пледик и романтики, а не это вот все. Я огляделась.

Ларец.

Свечи черные, с жиром висельника. Почти новые, к слову, ибо некромантом я была так себе, а потому особые средства использовала крайне редко. От хранения слегка поплыли, искривились, но, надеюсь, свойств своих не утратили.

Мел обыкновенный.

Корни мандрагоры сушеные. Листья дурманника. Пара флаконов, содержимое которых заставляло морщиться и вздыхать, ибо оказалось, что мир сотрясать – занятие недешевое. Но вот… сотня золотых? За пару капель девственной крови? Чувствую, сама девственница обошлась бы дешевле.

Перо криза.

Кость большезуба, которую предстояло натереть на мелкой терке и смешать с толчеными зубами северного карраса. Вот кто это все придумал? А главное, как дошел? И почему мешать надо исключительно по часовой стрелке? А растирать против?

Демон молчал.

То ли сам не знал, то ли поверить не мог, что я и вправду решилась. Понимаю. Я сама не могла. Вот через не могу и чертила треклятую пентаграмму, что раскинулась от двери до подоконника, мягко намекая, что гостей в ближайшее время принимать не стоит. Мало ли.

Я с раздражением сунула перо в чернильницу, содержимое которой стоило мне двух дней, нескольких десятков золотых монет и изрядной толики нервов. Никогда-то не отличалась я любовью к работе, нудной и требующей сосредоточенности.

– Мы можем и не делать, – заметил Эль, который в последние дни стал тих и незаметен.

– Договор.

– Можно нанять исполнителя.

– Ага, папочку… о нем, к слову, ничего не слышно?

После той треклятой ночи прошла неделя. И это была подозрительно тихая неделя. Дождь и тот прекратился, будто не желая участвовать в творимом безумии.

Знаю, в городе говорили о кладбище.

О мертвецах и некромантах, что этих мертвецов пытались упокоить, но не вышло, хотя и особой трагедии не произошло, ибо мертвые вели себя прилично. О гнезде грызлов, которые вдруг очнулись и выбрались на старых складах. И стае мелкой изгрызи, что сцепилась с грызлами, пытаясь защитить колонию.

Повезло. Городу.

Склады спалили, а пепел заморозили. Так, на всякий случай. Слухи же… слухи пошли самые разные. Эль их собирал, но то ли неумело, то ли волновать меня не хотел, однако были они на редкость скучны, можно сказать, лишены фантазии.

– Болеет, – Эль присел на корточки у двери. Он наблюдал за мной, и я спиной ощущала и его взгляд, и беспокойство, и желание немедля запретить мне творить глупости. И понимание, что ни к чему-то хорошему запрет не приведет, ибо демон здесь, хотя и частично.

А еще договор. И мое весьма суицидальное стремление его исполнить.

Жидкость стекала с пера ровной нитью, ложилась на дерево и впитывалась в него моментально. Полы менять придется. А лучше сразу дом, хотя… полы дешевле выйдет. Нам к вечеру обещали пыльцу фей доставить, а с ней пяток иных, не менее извращенных – вот какое феи к демонам отношение имеют? – ингредиентов, без которых ритуал если и пойдет, то вовсе не так, как нам хотелось.

– И чем?

– Согласно официальной версии, его крепко грызлы помяли.

– Ага…

– Но опасности для жизни нет.

– Угу.

Я замкнула линию первого контура и смахнула пот со лба. Оставалось еще три, включая руны, которые следовало выписывать особо аккуратно, ибо договор договором, а возможности подгадить демон не упустит.

Он оскорбился, но как-то… вяло.

Да и вовсе в последнее время демон вел себя не совсем так, как полагалось существу могущественному и при этом весьма близкому к обретению свободы.

Заболел, что ли? И если так, то что делать?

Целителя?

Это он шутить пытается? Если так, то хорошо, значит, живой, а с остальным как-нибудь сладим. Может, он тоже волнуется. Шутка ли, столько лет существовать между мирами, да… это не жалость, нечего оскорбляться. Между жалостью и сочувствием есть разница.

Мне тетушка говорила.

Второй круг, как ни странно, дался легче первого. То ли рука вспомнила изрядно подзабытый навык, то ли просто приспособилась. В конечном итоге ничего-то сверхсложного в нынешней рунописи не было. Много? Это да. Сложно… мастер Гримм, помнится, весьма любил давать что-то этакое, хитровывернутое, чтобы с двойным подтекстом и особым начертанием надстрочных символов.

Я выдохнула и, оглядев круг – мастер Гримм не сказать что похвалил бы, и отнюдь не из-за полной незаконности его, но в силу некоторой кривоватости и неоднородности толщины линий, – почесала кончик носа.

– Не получилось? – встрепенулся Эль.

– Если бы…

Круг, конечно, был далеко не шедевром искусства начертательной магии, но все же грубых ошибок я не видела, а некоторая неравномерность толщины линий была вполне допустима. Руны и вовсе удались.

– Еще нужно. Кое-что…

И желательно до заката, ибо чем меньше временной разрыв в нанесении пентаграммы, тем лучше. А потому, если не успею,