передовые части корпуса. Примечательно, что в этой засаде были два зенитных орудия «Ахт-ахт», и мы безвозвратно потеряли две «тридцатьчетвёрки», ещё одну обещали вскоре вернуть в строй. Две наши группы шли по флангам.

Оборона у города была серьёзная. Мы не стали биться в неё, как бараны, а банально обошли, выставив заслон, и пока артиллеристы устраивали между собой дуэль и выбивали солдат в обороне города, понтонное подразделение ночью, при свете фар и осветительных ракет, начало возводить мост в удобном месте. Берег с той стороны был уже занят: две роты наших плавающих танков перебрались туда с бойцами в качестве десанта, и те, разбежавшись, заняли оборону. Там же были и корректировщики.

У меня в корпусе два отдельных батальона тяжёлых миномётов. Это полковые орудия, по три роты в батальоне. В планах развернуть их в будущем в бригады. Они сформированы недавно, и это их первый поход и первые бои, получают опыт. Один батальон ведёт бой у Бреста, там уже выбили немецкую артиллерию: у нас тупо стволов больше. Оба батальона Т-28 участвовали в обстреле пригорода и обороны города, да и станции. Станцию разносили два дивизиона пушек УСВ, там был развёрнут штаб артиллеристов, они и работали по целям. Второй батальон тяжёлых миномётов развернул позиции тут, у моста, и готовился открыть огонь в случае надобности.

А в Польше нас не ждали, наш рывок стал полной неожиданностью. Польшу немцы называли генерал-губернаторством и считали своей вотчиной, куда грязная нога советского гражданина может ступить только в качестве раба или военнопленного. Ступор их длился недолго, но в том-то и загвоздка, что к Минску они кидали всё, что было под рукой, включая националистические батальоны и охранные полки, а потому остановить нас было, по сути, некому. Резервы они особо не трогали, небольшие силы выделили, и всё, сейчас они котёл вокруг Киева и организуют.

Мелкие части мы сносили, гарнизоны – тоже. Станция Бреста меня не интересовала, обстреляли, вызвав обширные пожары, и ладно. По двум наплавным мостам корпус перешёл на другую сторону (почти полночи переходили) и двинулся дальше по трём дорогам: основой трассе и двум второстепенным. Поэтому когда десантировалась бригада (транспортники пролетели над нами), мы были уже в тридцати километрах от города.

Стоит отметить, что с парашютами прыгали только две роты десантников. Воздушная разведка показала, что там неплохая дорога, транспортные самолёты сядут. Они и садились, бойцы выходили, отцепляли с подвесок противотанковые пушки, батальонные миномёты, выгружали ящики со снарядами и минами и припасы.

Причём транспортники работали и по нашему корпусу. На Москву массовые вылеты пока прекратились, всего три борта продолжали рейсы. Заявок на вывозы хватало. У переправы через Буг был найден луг с твёрдым покрытием, там заровняли все воронки и другие следы боёв, прошедших здесь в первый день войны, и туда стали прибывать транспортники отдельной эскадрильи. Транспортный полк не был задействован, он готовился перекинуть бригаду ВДВ, грузилось всё необходимое, и вскоре он был в полной готовности к вылету.

В основном мы нуждались в снарядах, их мы активно тратим. А вот топлива хватало: в Барановичах мы захватили цистерны с ним, так что пока у корпуса запасы есть, а в Люблине мы их пополним. А если нет, так транспортники подкинут.

Железнодорожная ветка до Минска была целая, только часть путей разобрана. В Барановичи уже пригнали подвижные составы и вывозили со складов всё, что немцы бросили в панике. Вывозили и людей, желающих хватало, хлебнули немецкого порядка. Еврейские семьи, разбежавшиеся из гетто, также эвакуировались. Добавлю ещё, что евреи начали приходить на призывные пункты. Я дал добро, из них были сформированы два стрелковых полка. Один ушёл с нами в рейд, армейский автобат его перевозил.

Это они освобождали гетто в Барановичах, уничтожив остатки охраны, которая не успела разбежаться. И польский националистический батальон также бил один из еврейских батальонов. А потом и полк там прошёлся, выискивая выживших и подчищая. Вот с французами они дел не имели, ожидали в тылу, пока освободится дорога, осуществляли боевое охранение тыловых колонн.

Пока десантура брала Седльце, а мы шли к городу, я читал сообщения. Немцы наносили удары с флангов, и наши бросали в прорыв одну дивизию за другой. Клещи уже угрожающе нависли над Юго-Западным фронтом, но, как и ожидалось, с отходом промедлили и в итоге не успели. Мне уже жёстко приказывали, но я по-прежнему отвечал, что нахожусь в Польше и приказ выполнить не могу. Тоже мне, нашли палочку-выручалочку.

Командиры штаба тоже были в недоумении: где мы, а где котёл. Мы как бы очень далеко. А подвижные минские подразделения, оставшиеся у города, находятся в стадии формирования, все боеспособные я забрал, чтобы получили боевой опыт в таком вот походе, он уникальный. Оставшиеся подразделения находятся у начальника штаба генерала Васильева в качестве резерва: в походе они не нужны, а отбить возможные атаки способны.

Я только беспокоился, как бы в Минск не прилетел кто-нибудь имеющий более высокое звание, чем Васильев, и, забрав наличные подразделения, не двинул в сторону Киева. Такое тоже может случиться, это я и озвучил командованию корпуса. Но они только покачали головами: мол, не может такого быть. Да ещё как может! Какой только бред не устраивают советские командиры, чтобы задницу прикрыть.

Поэтому я не удивился полученному в восемь утра из штаба своей армии сообщению о прибытии в Минск генерала Жукова. И ведь не побоялся на двуместном истребителе добраться.

– Шифровальщика ко мне, – приказал я, прочитав сообщение.

Корпус стоял, так как было время завтрака; когда я получил сообщение, он уже заканчивался, и первые подразделения начинали выдвигаться. На данный момент вся бригада и рота НКВД были уже высажены, и бои за Седльце подходили к концу: там было не так и много сил, а две роты, выброшенные с парашютами за городом, не дали им уйти.

Стоит отметить, что по моей заявке ткацкая фабрика начала изготовление камуфляжной ткани с рисунком «Берёзка», а пошивочные мастерские шили из неё армейские комбинезоны с капюшонами. Именно бригада ВДВ первой получила их. Хотя нет, вру, первыми были разведчики манёвренных групп, но факт: десантники имели свою отличительную форму.

В каждом взводе было хотя бы одно противотанковое ружьё. Мы их порядочно захватили у немцев в боях, да ещё на складе в Минске, вот и выделили для вооружения десантной бригады хотя бы по одному ружью на взвод. Поэтому две роты, сброшенные, когда немцы начали отступать, выбили бронированную технику из ружей, у них их шесть было.

Лагерь военнопленных командиров мы освободили,