– В тот день, когда ты задала мне этот вопрос, Эмилия отдыхала на Мальдивах с тем самым мужчиной.

– Которого любила все годы? – уточняю правильно ли я его поняла.

– Да. За пару месяцев до нашего с тобой знакомства она сообщила, что случайно встретилась с ним во Франции на деловой встрече. Оказалось, что он уже давно разведён. И между ними вспыхнули прежние чувства. Я наблюдал за ней и видел, как она расцвела рядом с ним за считаные месяцы. Понимал, что она впервые за долгие годы по-настоящему счастлива. И ждал, что со дня на день она придёт ко мне с просьбой о разводе. Я был уверен, что мы уже в шаге от него. Поэтому, когда я отвечал тебе на твой вопрос, я искренне считал, что наш развод – это вопрос времени.

– Почему же сам его не предложил?

Стараюсь сохранять спокойствие, хотя внутри всё кипит.

– Отвечу честно: я считал и до сих пор считаю, что Эмилия должна была сама прийти ко мне с этим разговором. На тот момент мне этот развод был не нужен. У меня в приоритете были более важные рабочие вопросы, которыми я занимался, – он замолкает на несколько мгновений, а потом добавляет: – Но потом со мной случилась ты, и всё изменилось.

Я кусаю себя за внутреннюю сторону щеки, сжимаю пальцы в кулаки, вдавливая ногти в ладони, чтобы боль отвлекла от смешанных чувств к человеку напротив. Напоминаю себе, как мой биологический отец обманывал маму, как обещал ей всё на свете, а в итоге заставил её рыдать перед ним на коленях.

– Ты хотя бы раз задумался о том, чтобы рассказать мне правду? – мой голос дрожит, и я не могу этого скрыть. – Что ты вообще планировал делать дальше? Вести двойную жизнь? Янис, чёрт возьми, я ведь доверилась тебе…

В глазах начинают собираться слёзы.

– Дважды. Я хотел рассказать правду, когда сорвался и прилетел к тебе после отпуска с сыновьями. Но в тот день ты рассказала мне про вашу историю с Артёмом и про родного отца. Тогда я понял, что как бы мы с Эмилией ни воспринимали наш брак, для тебя, девочки, выросшей в неполной семье, всё это показалось бы сущим кошмаром и ложью. Я не смог бы тебе ничего объяснить. Ты бы просто не услышала.

– А сейчас, думаешь, услышу?

– Очень надеюсь, потому что… – он замолкает.

– Продолжай, – с губ срывается нервная усмешка. – Потому что сейчас я беременна от тебя? Потому что испытываю к тебе сильные чувства? Потому что выгляжу убогой, уязвимой и нуждающейся в твоём ничтожном присутствии?!

Он делает осторожный шаг ко мне, но я тут же отступаю.

– Не подходи ко мне!

– Не знаю, какой видишь себя ты, но я вижу перед собой хрупкую, эмоциональную и вспыльчивую девушку, но при этом сильную, рассудительную и заботливую.

Я сжимаю пальцы ещё сильнее. Боль от ногтей, впивающихся в кожу, немного отрезвляет.

– А сказать я хотел, что очень надеюсь, что ты меня услышишь, потому что я люблю тебя. Но остановился, чтобы в очередной раз тебя не злить…

Янис прячет руки в карманы и вглядывается в мои глаза.

– Одно твоё присутствие сейчас неимоверно меня злит, – признаюсь от всей души. – Но так как тебе плевать, продолжим этот разговор. Когда ты хотел признаться мне во второй раз?

– Когда понял, что люблю тебя!

Закрываю глаза, стараясь совладать с собой и не исцарапать его рожу.

– После Лондона, когда понял, что не готов тебя отпустить ни сегодня, ни завтра, никогда. Я понимал, что мне уже мало того, что было между нами. Хотел видеть тебя не только на выходных, а постоянно.

Каждое его слово полосует сердце ножом. Я не понимаю, правду он говорит или продолжает свою искусную игру.

– После открытия школы я планировал поговорить с Эмилией о том, что нам пора развестись. После чего поехать к тебе и честно рассказать всё то, что рассказываю сейчас. Мне нужна была всего неделя, чтобы решить все эти вопросы. Но всё вышло из-под контроля…

Я опускаю глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Его откровения не приносят мне никакого облегчения, только усугубляют внутренний конфликт.

– Я тебя услышала.

– Я понимаю, что ты сейчас во многое откажешься верить. Будешь отчаянно внушать себе, что ничего для меня не значишь. Ведь так легче держаться за свои принципы.

– Как слепому не понять зрячего, голодному – сытого, а бедному – богатого, так и человеку без принципов не понять того, у кого эти принципы есть, – ядовито бросаю отсылку к его же словам.

– Принципы… – он слегка усмехается, и эта насмешка вызывает во мне новый прилив злости. – Знаешь, почему ты презираешь и избегаешь женатых мужчин?

– Потому что вы ненадёжные мерзкие лжецы!

– Нет, моя девочка! Твой принцип построен на одном лишь факте – ты в каждом женатом мужчине видишь своего отца, который когда-то причинил неизгладимую боль твоей матери и тебе в том числе.

Его слова метко бьют прямо в цель. Глаза наполняются слезами так резко и неожиданно, что я не успеваю сдержать их поток. Меня начинает трясти. Горячие капли одна за другой скатываются по щекам.

Я даже не замечаю, как Янис сокращает между нами расстояние и, коснувшись моей щеки, начинает стирать слёзы тёплой ладонью.

– Но наше с ним отличие в том, что я сделал свой выбор! И он не причиняет никому боли! Ни тебе, потому что ты – мой выбор! Ни Эмилии, потому что ей абсолютно плевать на меня, как на мужчину, и она не претендует на меня.

– Но претендует на место у твоего плеча, – выплёвываю с пренебрежением, вспомнив, как она по-хозяйски взяла его под руку в тот вечер.

– Потому что она прожила всю свою жизнь у этого плеча и уже не помнит другой жизни.

– Прости мне мой эгоизм, Янис. Но я претендую на мужчину целиком и делить его по частям с другими не намерена. Поэтому нам явно с тобой не по пути.

– Ты меня не слышишь! Я тебе уже сказал, что разведусь. Это лишь вопрос времени!

Он бережно обхватывает моё лицо обеими руками и притягивает к себе. Я пытаюсь вырваться из его хватки, но Янис не позволяет этого сделать. Держит крепко, хотя физической боли не причиняет.

Только моральную.

– Я клянусь тебе, что единственная ложь, которая была между мной и тобой – это моё официальное семейное положение, – произносит, смотря прямо в мои глаза. – Всё остальное, что я говорил тебе раньше