крутился и Джем — этот зверь уже со всеми наладил дружеские контакты. Все его подкармливали, хотя Малашенко это строго запрещал.

Здравствуй, Катя, — в спину сказала ей Даша. — Я и есть твоя тетка Дарья. На улице ты бы меня не узнала. Да и я тебя тоже.

Девушка резко обернулась, секунду смотрела ей в лицо и произнесла по-английски.

— Добрый день. А я, получается, ваша племянница! Даша слегка напряглась и также ответила на английском:

— Что ж, целоваться нам, наверное, рановато, не будем изображать горячую родственную любовь. Мы друг друга практически не знаем. Лицемерить не к чему.

— Наверное, вы правы. — Катя кинула щетку в ведро. — Я сейчас обсушу Донована и буду к вашим услугам.

— Не торопись. Донован — это твой скакун?

— Да. У него хорошие предки. Есть даже капельки арабской крови. А вы вполне сошли бы за англичанку — где-нибудь на Пикадилли.

— Ты уж извини, но я не воспринимаю это в качестве комплимента.

Катя рассмеялась, открыто и без фальши:

— Извините, это у меня по инерции. В Лондоне для каких-нибудь выходцев из Европы это бы было комплиментом высшего порядка. — Она перешла на родной язык.

— Давай так, — сказала Даша. — Для практики иногда будем говорить на английском. Но хоть на турецком не обращайся ко мне на «вы». Мы все-таки родная кровь. Согласна?

— Согласна, тетя.

— Хорошо. Обсудим наши проблемы за обедом.

— А можно поехать в какой-нибудь ресторан? Здесь слишком много любопытных ушей.

— Ты так думаешь? Ну хорошо. Поедем в ресторан.

Даша прошла в дом, поднялась в спальню, разделась и встала под душ. Подумала, что Греф, как всегда, прав. Девочка заняла нейтральную, выжидательную позицию. Позиция неустойчивого равновесия. Куда ее качнет, зависит от нее, Даши. Стелиться перед Катей, угождать во всем ни в коем случае нельзя. Иначе эта полуиностранка поставит ее в ранг прислуги. Проверка на английском была детской и смешной, но, судя по всеми для Кати она значила многое, после ответа Даши тон ее голоса потеплел. Желание ехать на обед в ресторан было для Даши неприятным. В конце концов, здесь был отчий дом, а замечание касательно любопытных ушей просто чепуха. Привыкла секретничать в своих дортуарах, общих спальнях, где пенал от пенала отделен тонкой стенкой. И родственные отношения рано излишне подчеркивать. Пока пусть доминируют деловые отношения, а там посмотрим.

Даша вышла из-под душа, накинула халат и прошла сквозь второй этаж, чтобы в окно увидеть Катю и лошадь. Оказалось, что там уже помогал вытирать коня Андрей Малашенко. Молодые люди вели себя по-дружески, смеялись и болтали, перебивая друг друга. Красивая пара. С разницей по возрасту в семь лет. Допустимо, не так уж много. Даша поймала себя на мысли, что заглядывает слишком далеко, да и не ее это дело.

Она прошла в кабинет и обнаружила на столе записку от Тамары: «Звонили, оставили рабочий телефон. Максим Епишин. Просил звонить». Тут же был записан и номер телефона.

А почему бы не позвонить? Даша почувствовала легкое, радостное волнение и взялась за трубку телефона. Женский полос пообещал, что доктор Епишин подойдет к телефону через минуту.

Подошел. И тут же спросил:

— Надеюсь, Даша, что это ты?!

— Угадал, Макс.

— Не угадал, а почувствовал! В этом большая разница! Прилетела или звонишь из Сибири?

— Прилетела.

— Когда увидимся?

И в этот момент Даша сказала то, что минуту назад решительно не собиралась говорить:

— Сегодня нет, много дел. Послезавтра приходи ко мне в гости.

— Даже так?!

— Да. Так. Для начала разыграй, что ты мой деловой партнер, представляешь какую-то фирму, а потом посмотрим.

— Прекрасно. Послезавтра?

— Да. Часов в семь.

Она положила трубку и тут же поняла, что сотворила глупость. Не тот был момент, чтобы приглашать Максима в дом. Поторопилась.

Загородный ресторан «Русский охотник» считался одним из престижных в кругах московских тусовщиков. Впрочем; вечерами здесь большей частью привольно гуляла уголовная братва со своими авторитетами, бригадирами и бойцами — по словам Грефа. Однако, также по его информации, бандиты вели себя здесь достойно, строили из себя солидную публику, ресторан избрали в качестве точки спокойного отдыха и никаких разборок, базаров здесь никогда не устраивали. Держали ресторан под охраной и у хозяина (грузина московского происхождения) ничего не вымогали.

Днем ресторан посещала самая разнокалиберная, порой простецкая публика, но всех обслуживали по первому разряду. Подавали в «Русском охотнике» исключительно импортную дичь, включая куропаток, индюшек, мясо диких кабанов (из Литвы) и цыплят. Только лосятина и изредка медвежатина была своей. Интерьер заведения представлял собой эклектическую смесь из альпийского шале и охотничьего домика (большого размера) где-нибудь в тайге. В одном углу стояло чучело медведя, на стенах висели рога оленей и две головы кабанов.

Предупредительный мэтр удобно усадил дам за стол под ослепительной белой скатертью, а Греф отскочил к стойке бара, но так, что издалека видел и своих подопечных, и вход в ресторан.

Официант, в красивой обычной униформе, но в охотничье шляпе с перышком на голове, подал меню.

Но Даша сказала:

— На ваше усмотрение, что повкуснее. У нас нет опыта в охотничьей еде.

— А касательно выпить опыт есть? — деликатно улыбнулся тот.

— Катя? — спросила Даша.

— Наверное, здесь подается водка «Охотничья»?

— Конечно, имеется, — заверил официант.

— Ну рискнем, — сказала Даша.

— Подаем, извините, в бутылке, так положено. Не допьете, я заверну в салфетку, и возьмете с собой.

— Прекрасно.

Официант исчез, успев открыть бутылку минеральной воды, которая уже стояла на столе. Даша сосредоточилась и начала не торопясь, боясь какого-нибудь не-' осторожного слова.

— Екатерина, уясни твердо. Все свои силы я намерена направить на то, чтобы максимально точно и до конца выполнить посмертную волю твоего отца, моего брата… Не буду скрывать от тебя, что работаю я сейчас в холдинге из-под палки. Если палкой можно назвать завещание Владимира.

— Я догадывалась об этом. Точнее, Дорохов намекнул.

— Очень хорошо. Но если можешь, выскажи свою точку зрения на эту проблему.

Катя ответила сразу:

— У меня основное воспитание — английское. И я считаю: отцовская воля — непреложный закон. Папа меня готовил к работе в холдинге. И тебя назначил опекуном. Я не намерена подводить его. Когда он вернется, мы с тобой сдадим ему холдинг в полном порядке.

— Вернется? — не скрыла удивления Даша.

— Наверняка. Почти наверняка.

— Катя… Это интуитивная, отчаянная надежда? Я не хочу, конечно, лишать тебя этой надежды. Но все же нельзя строить ее на пустом месте. Самообман в конечном счете ни к чему хорошему не приводит.

— Согласна, — помолчав, ответила Катя. — Ты никому не скажешь, даже Юрию Васильевичу,