с таким именем и фамилией мне никогда не писала.

– Думаю, что гадать и рассуждать на эту тему бесполезно, – заметил Лев Иванович. – Приедет, тогда и узнаем. А пока что я не собираюсь терять времени. Кстати, мне уже пришла кое-какая информация из трех районов Москвы. У них заявлений подобного рода за последний год не было. Были мошенничества, связанные с квартирами и провернутые через интернет, а вот с брачными аферистами аферы не случались. Так что будем двигаться дальше.

Он прошел к своему столу и снова уткнулся в компьютер.

Викентий, уже успевший разослать письма с вопросами всем женщинам, с которыми вел переписку, сказал:

– Станислав Васильевич, если нужен компьютер, то он уже свободен. А я пойду проветрюсь и куплю что-нибудь к чаю. Заодно позвоню Мацамо и Сиротиной, спрошу у них насчет портретов.

– Угу, – одобрил Гуров, не отрываясь от работы.

– Неподалеку от Управления – как выйдешь, сверни налево – есть неплохой кафетерий. В нем всегда свежая выпечка, – подсказал Станислав Викентию.

Крячко сообразил, что журналист решил позаботиться об угощении для посетительницы, а не для них. Им, серьезным мужикам, нужны не печенюшки и пирожные, а что-нибудь посытнее и поконкретнее. А раз до обеда было еще далеко, то Крячко и догадался, что журналист собирался поить чаем Теплицкую.

* * *

Вернулся Викентий через полчаса, но не успел он войти в кабинет, как у Гурова на столе зазвонил внутренний телефон. Лев Иванович снял трубку.

– Что там у тебя за шум? – удивленно спросил он, к кому-то обращаясь, а потом, нахмурившись, сказал: – Пропусти ее. Пусть проходит с собакой, черт с ней, раз она не может с ней расстаться. Или – погоди. Я сейчас к тебе пошлю человека, и он проведет женщину ко мне в кабинет.

Чуть ли не бросив на аппарат трубку, так, словно она была горячая, Лев Иванович попросил Викентия:

– Будь другом, спустись опять до дежурного. Приехала эта Теплицкая и устроила на входе целый тарарам. Проведи ее в кабинет, а то боюсь, что она вместо нас к Орлову в кабинет нагрянет. С нее станется.

Викентий, улыбнувшись, вышел, а Станислав, посмотрев на Гурова, спросил насмешливо:

– Почему ты решил, что с нее станется ворваться в кабинет к Орлову?

– Дежурный заявил, что она вошла в Управление с мелкой собачонкой на руках, а когда ей сказали, что с животными нельзя, стала грозить обратиться в Общество защитников животных и натравить их на нашего дежурного – лейтенанта Степанова. А потом долго и нудно спрашивала его, действительно ли она попала в Главное управление или это филиал цирка Юрия Никулина.

– Да, дамочка, по всей видимости, огонь, – рассмеялся Крячко. – Держись, Лева, сейчас будем осаду держать.

– Вот вы с Викентием осаду и держите, – пробурчал Гуров. – А у меня и без разных эксцентричных особ дел хватает. Еще неизвестно, что за информацию она нам принесла на своем хвосте. Сдается мне, что все ее слова – сплошное пустозвонство.

Крячко ничего не успел ответить. В кабинет, благоухая дорогими духами, вошла высокая стройная блондинка в модном летнем брючном костюме песочного цвета. В руках она держала сумку-корзинку, из которой выглядывала белая мохнатая мордочка собачки с круглыми большими глазками и рыжими вислыми ушками.

От блондинки так и веяло не только деньгами, но и неким шармом. Держалась она прямо, но не высокомерно, говорила быстро, но очень грамотно. Ее жесты были плавны и женственны, да и вся ее внешность невольно притягивала к себе взгляд всех троих мужчин.

– Прошу меня извинить, – красивым певучим голосом проговорила Диана Андреевна. – Просто я очень волнуюсь. Я никогда еще не бывала в таких заведениях. – Она развернулась на каблучках, осматривая кабинет. – Где я могу присесть? – улыбнулась она, обращаясь к Станиславу Крячко, который оказался ближе всех к ней.

– Вот сюда, пожалуйста.

Крячко галантно пододвинул женщине один из стульев. Он явно не ожидал, что их посетительница окажется такой очаровательной и хрупкой особой. Скорее он ожидал увидеть этакую бой-бабу, но никак не женщину, похожую на изящную нимфу. Впрочем, как потом оказалось, характер у Теплицкой оказался далеким от характера нимфы и больше подходил какой-нибудь чертовке. Это была довольно взбалмошная особа – правда, взбалмошность ее была не глупой, а скорее непосредственной и по-своему очаровательной.

«Наверное, такой женщине мужчины многое прощают, – глядя на Диану Андреевну, подумал Гуров. – Она как ребенок – сначала выведет из себя, а потом так посмотрит, что даже обижаться на нее пропадает всякое желание. Интересно, сколько ей лет? На вид не дашь больше тридцати пяти. Хотя бьюсь об заклад, что больше сорока».

– Что привело вас к нам? – Гуров подошел поближе, отвлекая внимание дамы на себя и давая возможность Викентию спокойно заняться чайной церемонией.

– Вы – полковник Гуров, – безошибочно определила Теплицкая. – Я узнала вас по голосу.

– У вас отличный слух, – сделал ей комплимент Лев Иванович.

– Я уже двадцать пять лет работаю в консерватории преподавателем вокала, – ответила Диана Андреевна. – Но я пришла к вам не для того, чтобы рассказывать о своей работе. Я хочу помочь в поимке этого жулика и афериста, который охмурил Ингу и имел виды на Алину, ее сестру. Понимаете, они такие наивные, эти две сестрички, что мне стало их жалко. Поэтому я тут.

– Вы сказали, что у вас есть какая-то важная информация для нас, – напомнил ей Гуров и подошел к женщине еще ближе.

И тут собачка подала голос: зарычала и, грозно тявкнув, наполовину выбралась из корзинки. И в ее намерение явно не входило дружеское облизывание рук Льву Ивановичу.

– Мармеладка, как тебе не стыдно! – успокаивающе погладила собачку по голове Диана Андреевна. – Извините ее, она просто волнуется за меня. Боится, чтобы вы меня не обидели. Вы для нее чужой, а чужим она не позволяет подходить ко мне очень близко.

– Хорошая охрана, – похвалил собаку Викентий и с улыбкой предложил: – Хотите травяного чаю с печеньем?

При словах «травяной чай» Крячко и Гуров удивленно переглянулись. У них в кабинете отродясь не водилось никаких травяных чаев. Но оба промолчали, сделав вид, что только и пьют целыми днями именно такие чаи.

– Если вас не затруднит, Викентий… Как вас по отчеству?

– Можно просто Викентий. – Щеки журналиста внезапно порозовели, и он смутился.

Гуров, заметивший такую перемену в их помощнике, вдруг понял, что дама очень понравилась Соловьеву. Лев Иванович подождал, когда Викентий подаст Теплицкой чай и печенье (все угощение было аккуратно расставлено на салфетке на столе Станислава, с которого журналист убрал все лишнее, кроме компьютера, конечно), и повторил вопрос: