Шрифт:
Закладка:
– Что? – взвизгнул Громов. – Откуда она узнала, откуда, что я работаю на депутата? Это она сама или сообщница этой проходимки Алины!
Алена насмешливо смотрела на возмущенного мужчину:
– Ты же мне сам рассказал, неужели не помнишь? Ты писал мне, приглашал на свидание, рассказывал о красивой жизни жены будущего депутата. Хвастался, сколько ты зарабатываешь. А когда узнал, что у меня доход в пять раз больше и я не мечтаю продаваться за шмотки и еду из ресторанов, так сразу обозвал меня сумасшедшей собачницей.
– Ты, ты, – взбешенный Игорь Громов тыкал пальцем в девушку, не зная, что ответить на жестокую насмешку. – Да ты обманщица, накрасилась специально для фотографий. А в жизни серая мышь, моль бледная! Чокнутая экоактивистка, да я бы никогда на такой, как ты, не женился.
– Ладно, пойду плакать по этому поводу, – хихикнула Алена и приказала своему охраннику: – Джек, рядом, идем!
В дверях она вдруг остановилась:
– Он не первый, кто путает меня с другой девушкой. Уже был мужчина, который написал мне и утверждал, что мы общались. И называл меня Алиной.
Оперативники так и замерли от неожиданной новости. Алена прищурилась:
– Девица стырила мои фотки или просто сделала похожие, украла мою личность. Ну хорошо, я проверю всех, кто смотрел мою анкету. – Она повернулась к Гурову: – Давайте ваш телефон. Утром у вас будут данные и домашние адреса всех, кто заходил на мою страничку. Не хочу, чтобы меня считали ею! Сколько таких вот, – она кивнула на красного от гнева Громова, – кого она разводит на деньги и подарки. И получается, что обвинить могут меня! Я помогу вам ее поймать.
И девушка решительно зашагала прочь из отдела, чтобы найти следы своей подражательницы. После ухода Громова и Алены с Джеком оперативники уселись над белым листом бумаги – надо начинать все сначала, их операция оказалась пустышкой.
Крячко водил тупым концом карандаша по столу:
– В университете глухо, в группе у настоящей Прохоровой 20 девушек, на потоке почти сотня. Никто с ней близко не общается из-за высокомерия и родителей-преподавателей. Отрабатывать всех через опознание похожих девиц Громовым займет не меньше трех-черырех дней, которых у нас нет. А если допустить, что нужная нам девица бросила универ, задача еще больше усложняется.
Его рассуждения прервал звонок на телефоне Льва, в трубке звенел от волнения голос Орлова:
– Лев, с Марией сейчас все в порядке. Ты только дослушай внимательно до конца, она в больнице, на нее напали с ножом у подъезда. Легкое ранение, порез не опасен. Я поставил охрану у ее палаты. Я сам сейчас здесь, 1-я Боткинская, хирургия на третьем этаже.
Гуров нажал отбой, повернулся к напарнику:
– Срочно едем в больницу, Маша ранена.
Без лишних вопросов опера сорвались с места. В машине Лев сжимал и разжимал кулаки, в голове метались мысли без остановки. Что же делать дальше? Выйти из расследования? Преступник слишком хитер, снова обошел его, уже третий раз за сутки. Сначала машина, потом метро, сейчас удар пришелся по жене. Он не может больше рисковать. Надо воспользоваться советом Орлова, взять отпуск за свой счет и уехать на дачу за город, пока не будет поймана эта хитрая преступница, так ловко использующая чужие личности: то студентки Алины Прохоровой, то программистки Алены. Он кинул взгляд на Крячко, сосредоточенного на дороге, приятель выписывал опасные маневры между потоками, стараясь сократить время поездки до больницы всеми способами. Если он выйдет из дела, то расследование перейдет Стасу, а значит, опасный преступник переключится на Наталью, жену друга. Минутная слабость отступила – он не имеет права трусить и сдаваться, просто надо понять, как вычислил преступник местонахождение Марии. Если лже-Алена так же талантлива в компьютерах, как настоящая Алена, то она могла запросто подсунуть жучка прослушки в карман куртки, когда толкнула его под поезд в метро, или отследила, куда повез Марию генерал.
В больнице в коридоре дежурил сам Орлов, рядом со входом в палату сидел насупленный паренек в полицейской форме. Петр Николаевич с виноватым видом бросился навстречу оперу:
– Лев, с ней все в порядке. Порез на плече небольшой, кровопотери нет. Хирург все зашил, оставили на ночь в больнице на всякий случай. Я уже договорился, полежит в отдельной палате. – И сник вдруг от груза вины: – Прости, Лев Иванович, это я, старый дурак, виноват. Нельзя было их вдвоем оставлять в квартире с женой. Выскочил в аптеку за лекарством, у жены давление от волнения поднялось. И прошлепал, когда на Машеньку напала дрянь эта.
– Она? Это женщина была? – оживился Крячко.
Орлов кивнул:
– Маша успела у нее с головы сдернуть парик рыжий, криминалистам отдал, в ночь их вывел. Утром обещают результаты экспертизы готовые предоставить.
Оперативники переглянулись. Пока они беседовали с Аленой и проверяли ее алиби, настоящая преступница выследила маршрут Орлова и вышла на квартиру, где попытались спрятать Марию.
– Лев, – дверь распахнулась, и на пороге палаты показалась Маша, закутанная в больничное одеяло. – Петр Николаевич не виноват. Это я сглупила, вышла на улицу, никого не предупредив. Просто вчера мы костюм для главной героини вечернего спектакля закрыли в моей гримерке, ключ только у меня. Лида, моя костюмерша, приехала через полгорода за ключами, чтобы забрать платье и корсет из моей гримерки, иначе пришлось бы дверь ломать. Ведь мою роль отдали другой актрисе на время, но наряд заменить было нечем. Поэтому я спустилась вниз буквально на минутку, чтобы встретить Лиду внизу и как можно быстрее отдать ключи. Там она на меня напала, эта девушка.
– Ты видела ее лицо?
– Нет, – Маша покачала головой, оперлась на косяк от накатывающей слабости.
Лев подхватил жену и помог устоять:
– Осторожно, давай ложись и все расскажешь. – Он повернулся к Петру Николаевичу: – Спасибо. Я понимаю, что вы совсем не виноваты в этой ситуации, сделали все, что смогли. Я останусь здесь в палате до утра, мы с Марией сейчас обсудим все. Вы выспитесь, а утром решим, как действовать дальше.
Орлов тяжело махнул рукой в белом халате:
– Я тоже на ночь остаюсь, Лев Иванович, на втором этаже в 15-й палате. Жене с сердцем плохо стало из-за такой жути, на одной «Скорой» наших женщин увезли. Тоже под наблюдением оставили до конца недели.
– Мне жаль, – Гуров крепко пожал руку начальнику.
Еще пару минут назад он злился на генерала, но сейчас и правда понимал, что никто не виноват в нападении, кроме опасной преступницы. Значит, ее необходимо срочно остановить, пока не случилось непоправимой беды.
