Да, я хамовата. Но меня никто не учил быть леди. Мне никто не рассказывал, как надо вести себя с мужчинами и принимать комплименты. Мне не откуда было брать такие навыки.

Именно поэтому я попросила Донью возобновить свои уроки по этикету. Но на этот раз, я действительно хочу обучиться всему, я хочу стать лучше. Хотя бы для того, чтобы Иво понял, что я могу сделать всё ради него. Даже изменить себя.

***

Время идёт, а наши отношения с Блондином никак не меняются. Он всё так же бегает к своей Флоренсии, а я всё так же не у дел. Как я ни старалась поссорить их, у меня ничего не вышло.

Чтобы хоть как-то отвлечься, я весь день посвящала работе и беседам с Доньей.

Но вечером, когда я оставалась одна, мне снова было плохо.

Я достала из тумбочки фотографию мамы. Теперь я понимала, какую боль чувствовала она, когда любила.

В комнату вошёл Берни и сказал, что нужно убрать после ужина.

– Что с тобой? – спросил он, увидев, что я плачу.

– Знаешь, я много думала… О том, что у меня нет мамы, которая бы заботилась обо мне, дарила бы мне свою любовь, любила бы меня, гладила по голове. Скажи мне, почему у одних есть всё, а у других ничего?

– Нет-нет, – сказал Берни, присаживаясь на мою кровать. – Это не так. Твоя мама любила тебя! Гладила по головке. И защищает тебя до сих пор. Если бы ты могла себе представить, как она смеялась, это было…

– Я не могу себе представить, – сквозь слёзы прервала я полёт фантазий Бернардо.

– У неё на лице всегда была такая прекрасная улыбка, как у тебя, – продолжил он. – Она была прекрасна, как роза! Когда она смеялась – птицы начинали петь. Поверь мне, они пели! Ты мне не веришь?

– Бернардо, откуда ты всё это знаешь? – спросила я, вытирая слёзы.

Он так рассказывал о моей маме, словно знал её лично.

– Так я представляю её себе, – ответил Берни. – Смотрю на тебя и представляю её. Мне кажется, что именно так она смеялась, пела. Просто мне так кажется, так мне подсказывает воображение.

– Воображение… Единственное, что я могу представить себе, так это встречу с отцом. Я готова его убить!

– В тебе говорит…

– Злость, – перебила я Бернардо.

– Забудь об этом! Нельзя носить в себе такой груз в течение стольких лет – это причиняет тебе боль.

– Он причинил мне боль, когда убил мою маму! Это было так больно! Хочешь, чтобы я его простила? Нет! Моя мама умерла от горя. Это он её убил!

Я вышла из комнаты, потому что была не в силах продолжать этот разговор.

На кухне собралась вся прислуга. Лина сообщила мне, что Рокки и Рамона уволили. Причиной стал поцелуй Виктории и Рокки. Эти двое уже давно влюблены, но не могут признаться самим себе.

А когда Рамон устроил им романтический ужин, то семейство Ди Карло застало их на самом интересном месте. Но Федерико не стал ничего выяснять, и сразу же, выгнал и Рокки, и Рамона.

Я пошла, поговорить с хозяином, ведь иногда у меня выходит договориться с ним. Хотя сейчас могут возникнуть трудности, ведь на днях мы продали за бесценок дорогие вещи из их дома. Хоть и на благое дело.

Сеньор Федерико зол на меня не только за мои выходки, но и за то, что Донья завещала мне все свои деньги. Я с радостью верну их Федерико, если он станет хорошим сыном для Анхелики. Она ведь так нуждается в нём! И хочет, чтобы Федерико начал поиски своего сына вместе с ней.

В кабинет зашёл Берни и передал почту, которая пришла днём. Там оказалось одно письмо для меня.

Я тут же разорвала конверт и начала лихорадочно читать его. В письме было написано о доме, где родилась моя мама, и, о её жизни в целом.

– От кого это письмо, – спросил Федерико?

– От моего отца, – ответила я, прочитав последнюю строчку. – Он знает, где я. Он меня нашёл!

– Может, это какая-то шутка? – предположил Федерико.

– Кому надо шутить так? – спросил Берни.

Я не слышала, о чём они говорили, я перечитывала строчку за строчкой, пытаясь понять каждое слово.

***

Утром я первым делом позвонила Падре Мануэлю и попросила срочно приехать.

Падре был через час, за это время я искусала все ногти и переделала кучу дел, чтобы как-то скоротать время.

Донья заметила, что я нервная, но я ничего ей пока не сказала. Для начала мне надо было поговорить с Падре.

– Чолито, когда-нибудь из-за тебя у меня будет инфаркт, – сказал Падре, присаживаясь за стол. – Что случилось на этот раз?

– Я получила это письмо, – сказала я, передавая его Падре.

– От кого?

– От моего отца.

– От кого? – снова переспросил он.

– От моего отца, – повторила я громче.

– Но это невозможно!

– Возможно!

– Твой отец…

– Возможно! Он узнал, что я родилась в монастыре, узнал, где я работаю и поэтому написал мне сюда.

– Это невозможно, Милли!

– Почему невозможно? – удивилась я. – Вы же сами говорили, что все мои данные записаны в церковной книге, когда меня крестили. Он мог там их прочитать… Разве нет? Прочитал и нашёл меня.

– Нет, но…

– Может, этот мерзавец даже видел меня со стороны, но, ни разу не подошёл ко мне?

У меня началась истерика. Я срывалась на крик и не давала Падре вставить и слова. Внутри всё смешалось. Я не понимала и не знала, что должна чувствовать сейчас. Я знала, что когда-нибудь он появится, но что бы письмо…

– И что он пишет? – продолжил Падре, когда я немного успокоилась.

– О маме. Рассказывает, какая она была. Ещё тут есть адрес дома, в котором она росла.

– Что ты будешь делать?

– Поеду туда. Я должна поехать.

– Что ты надеешься увидеть там?

– Я не сумасшедшая. Я понимаю, что я не найду там маму. Я уже свыклась с тем, что её нет, что она только в моём сердце.

– Чолито, мне больно видеть, как ты страдаешь, – сказал Падре, взяв меня за руку.

– Вы всегда видели, как я страдаю. И так будет всегда.

Хоть я и скачала Падре, что поеду в тот дом, но сама я ещё не решила на это сто процентов. Мне страшно! Вдруг он меня там поджидает? Вдруг, когда я его увижу, я не смогу плюнуть ему в лицо, а просто расплачусь как дура?

Поговорив с Глорией, я приняла решение, что поеду.

Я отпросилась у Доньи и рассказала куда поеду, и о письме, которое получила. Анхелика с лёгкостью отпустила меня на столько, на сколько мне потребуется, и не стала больше задавать вопросов.