Итак, горничная Сара Мансер, заподозрив неладное, помчалась на 4-й этаж, где разбудила камердинера. Курвуазье, услыхав слова Сары о возможном вторжении ночных воров, моментально подскочил с кровати и поспешил в спальню лорда, дабы удостовериться, что с ним всё в порядке. Однако сэр Рассел не был в порядке — слуги нашли его лежащим в кровати с перерезанным горлом. Курвуазье был потрясён увиденным — он остался ошеломлённо стоять у кровати и простоял без движения до тех самых пор, пока Сара не привела с улицы полицейских.

В помещениях 1-го и 2-го этажей были заметны следы торопливого обыска. Входная дверь и ворота во двор остались закрыты, все окна были целы. Полицейские задумались над способом проникновения преступника или преступников в дом, но им на помощь пришёл Курвуазье, показавший повреждённую дверь кладовой в подвале. Выглядело это так, словно проникновение произошло именно через кладовую, однако у полицейских возник вопрос о причине осведомлённости камердинера. Тот ведь, напомним, был разбужен горничной, спустился в спальню и оставался там всё время до прибытия полиции… Откуда он мог знать про повреждение подвальной двери, расположенной под кухней?

Впрочем, в тот момент данная странность не привлекла к себе особого внимания. Полицейские попросили Курвуазье и Мансер осмотреть вещи лорда с целью обнаружения недостачи. По результатам осмотра выяснилось, что исчезли наличные деньги, большое количество золотых изделий, принадлежавших убитому, а также столовое серебро. Ряд деталей, в частности, осведомлённость вора (или воров) о расположении мест хранения драгоценностей, навели полицию на подозрение о вовлечённости в преступление кого-то из слуг. Только слуга мог послужить «наводчиком», сообщившим злоумышленникам точную информацию о местонахождении наиболее ценных предметов, что позволило проникнувшим в дом не проводить сплошной обыск. Кроме того, нельзя было исключить того, что никакого «ночного вторжения» не было вообще — беспорядок мог явиться лишь имитацией ограбления. В этом случае пропавшие вещи всё ещё могли находиться где-то в доме.

Ввиду возникших подозрений прислуга была удалена из особняка, который на протяжении 6, 7 и первой половины 8 мая тщательно обыскивался полицией. Обыск привёл к обнаружению похищенного в разных местах особняка и тем самым подтвердил версию о совершении преступления прислугой. Часть похищенного оказалась спрятана под крышей здания, часть — в подвале под кухней, а золотой медальон лорда, усыпанный бриллиантами, лежал среди вещей камердинера в его комнате. На дне сундучка с личными вещами Курвуазье полиция обнаружила окровавленные перчатки из отбелённой замши. Также в вещах Курвуазье была найдена отвёртка, размер которой совпал с размерами следов инструмента на якобы «взломанной» двери кладовой. Полиция посчитала, что именно эта отвёртка была использована для открывания упомянутой двери.

В тот же день Курвуазье был задержан по подозрению в совершении убийства и помещён под стражу. Дело этим, однако, не закончилось…

Курвуазье являлся швейцарским подданным и в Великобритании находился сравнительно недавно — приехал лишь в 1836 году, в возрасте 20 лет. Сначала он работал официантом в отеле, потом устроился лакеем в дом леди Джулии Локвуд. Там он хорошо показал себя и, заручившись весьма положительным рекомендательным письмом, устроился лакеем члена парламента Джона Фектора. От него Курвуазье перешёл на службу к сэру Уилльяму Расселу, произошло это в самом конце марта 1840 года, то есть чуть более месяца до трагедии.

Подозреваемый был беден и не мог позволить себе хорошего адвоката, но такового ему нанял лорд Джордж Бомонт, не поверивший в виновность молодого человека. Бомонт выделил 50 фунтов стерлингов на привлечение хорошей защиты — кстати, эта сумма превышала годовое жалование Курвуазье в доме лорда Рассела [он устроился на оклад 45 фунтов стерлингов в год]. Адвокатом швейцарского подданного стал Чарльз Филлипс (Charles Phillips) — юрист средней руки, не особенно известный громкими делами, но стабильно добивавшийся либо полного оправдания клиента, либо заметного смягчения приговора.

Адвокат обратил внимание на множество деталей, позволявших усомниться в справедливости официальной версии событий. Так, например, кухарка и горничная признали, что вечером накануне убийства лорда камердинер был совершенно спокоен и дружелюбен. Он купил пива и угостил обеих женщин, все трое отправились спать в 22 часа, причём женщины видели, как Курвуазье проверял запирание ворот во двор и замки входных дверей особняка. Также Филлипс обратил внимание на то, что ни на теле Курвуазье, ни на его вещах не оказалось ни единой капли крови, а между тем, убийство было очень кровавым, и камердинер просто не имел возможности уничтожить одежду или незаметно застирать её.

Полиция обнаружила в вещах Курвуазье окровавленные перчатки, однако адвокат доказал, что перчатки эти не могли принадлежать обвиняемому. Дело заключалось в том, что никто из прислуги не видел таких перчаток прежде, и убитый лорд никогда не требовал, чтобы слуги носили перчатки. Кроме того, перчатки оказались банально малы и не налезали на широкую кисть Курвуазье, выросшего, напомним, в швейцарской деревне и с самого детства знакомого с тяжёлым крестьянским трудом.

Филлипс установил, что полиция нашла далеко не всё из пропавшего имущества — а это означало, что что-то было унесено из дома. По-видимому, преступник рассчитывал вернуться за спрятанными в доме вещами позже… А дорогой медальон — вещь дорогую, но легко узнаваемую — преступник мог умышленно подбросить в вещи Курвуазье, дабы навести полицию на ложный след. Это было несложно сделать в то время, пока камердинер оставался у мёртвого тела, а горничная уходила на поиски полицейских.

В пользу Курвуазье говорило и то обстоятельство, что он с самого начала предлагал проводить осмотр имущества лорда Рассела в присутствии сына последнего, дабы избежать впоследствии разночтений относительно того, сколько же и каких именно ценных предметов не оказалось на своих местах.

Адвокат установил, что лорд Рассел относился к новому работнику вполне благосклонно, что выглядело даже несколько странным для человека, известного своей строгостью. Буквально за день до убийства лорда имел место неприятный для камердинера инцидент — Курвуазье неправильно понял распоряжение сэра Уилльяма Рассела и не передал кучеру приказ встретить лорда у клуба, в который тот направился. В результате лорд не дождался своей кареты и был вынужден добираться поздним вечером домой в обычном кэбе. Подобная ошибка могла бы любому стоить места, но для Курвуазье инцидент никаких последствий не имел. Лорд отнёсся к случившемуся как к