Считайте меня эгоистом, но я полагаю, что мое право выбора тоже имеет значение. Страшненько, когда грязь становится нормой. Я – «примитивный солдафон» и считаю, что запретных тем не существует как таковых. Есть темы безнравственные. И есть опошление чувств и вкусов. И я не хочу, чтобы кто-то «воспитывал» моих детей (если, конечно, они у меня когда-нибудь появятся) в убежденности, что женщина – это объект удовлетворения физиологических нужд, а педофилия и скотоложество – эстетика гурманов. Слово «порнография» происходит от двух греческих терминов: «порнос» – грязь и «графо» – пишу. В дословном переводе: «описание грязи». Я же из тех, кто не любит ходить по грязи, читать о грязи и жить в грязи… В этом со мной можно поспорить, но заставить меня изменить мнение и жить по-другому – нельзя…

Отвлекаясь от навеянных распутицей и предстоящим разговором мыслей, я включил радио.

…Город гранита теперь из стекла, стержень души – из злобы.

Дети кухарок правят страной, Ницше – трактуют холопы.

Боги не слышат своих сыновей, безумье – религия мира.

Мифы меняются все быстрей, меняются с ними кумиры…

А я надену эполеты, на пояс кортик прицеплю,

И строевым, чеканным шагом, пройдусь у бездны на краю —

И мир изменится немножко, безумьем правленный моим,

И пробужденные принцессы сотрут с лица вульгарный грим…

Припарковав машину возле рынка, я посидел в ней еще немного, дослушивая песню, и, выключив магнитолу, направился к палатке Семена. Крестьянин уже ждал меня, забросив «лапти» сорок пятого размера на уставленный порнокассетами столик, и жрал из пластиковой тарелки какую-то гадость. Странно: я всегда считал общение со стукачами делом малоприятным и даже постыдным. Нужным – да, но все же гадостным. Однако ни с одним агентом это чувство не было так обострено, как с Крестьянином.

– А-а… привет! – взмахнул ложкой Семен, словно бы случайно заляпывая мою куртку каплями жира. – Супчика хочешь?

– Спасибо, сыт. Рассказывай.

– Расскажу, расскажу, – пообещал Семен, хитрым прищуром прицеливаясь в меня. – Только сперва одну тему обсосать не мешало бы…

– Что ж… Давай, – покладисто согласился я, присаживаясь на краешек стола.

– Наводки я тебе дельные подкинул?

– Дельные, – согласился я.

– Информация о «черном порно» тебе очень нужна?

– Очень.

– Я тебе ее солью, – пообещал Семен, – но… на этом и закончим. Согласись: я наш договор выполнил и перевыполнил. Так что…

– Семен, я до сегодняшнего дня свое слово держал? – спросил я в ответ.

– Ну… Вроде бы…

– Вроде бы или держал?

– Ну, держал.

– Стало быть, мы оба придерживаемся первоначальной договоренности, – отрезал я. – Ты даешь мне информацию – я делаю вид, что тебя не замечаю. Так что давай не будем менять правила во время игры.

– Все равно же сделать мне ничего не сможешь! – начал яриться он.

– А мне много не надо, – признался я. – Так… Поднагадить малость… Исключительно для души. А это я умею – ты знаешь.

– Информацию тоже разную можно давать, – набычился он. – Например, о том, сколько кассет за день продано, да о том, какие у покупателей мозоли на правой руке…

– Так и я в отделе не один, – напомнил я. – Я-то про тебя забуду, а коллеги мои тобой заинтересуются. Хоть по очереди, хоть все вместе… И будет, как в твоих фильмах: «О-о! Дастиш фантастиш!» Так что давай коней на переправе не менять, а придерживаться строгой договоренности. Пока законов по этому поводу нет – временное перемирие. Тебе не нравится? Мне тоже… Все на добровольной основе: хочешь – будем друг друга терпеть на взаимовыгодных условиях, хочешь – повоюем…

Он смотрел на меня с такой нескрываемой ненавистью, что я даже обрадовался: неужели ударит? Я бы не возражал. Физически он сильнее меня – кабан за сто кило весом, а вот в рукопашке… Интересная у нас «агентурная встреча» выходит. В кино и книгах всегда тихо, полюбовно, шепотом, в уголку, а у нас: в центре базара, на повышенных тонах и с желанием друг другу в глотку вцепиться. Нет, не пошли мне на пользу уроки Беликовой по работе с агентурой. Есть такое быдло, которое только силу понимает. Кстати, с самой Беликовой он бы и разговаривать не стал. А если и стал бы, то только матом. Тех, кто слабее его, Семен не уважал: держал фасон… Ну, давай, боров, давай, сделай одолжение: начни…

Нет, интуиция у этого хряка была: понял, что откатку не дам, а вот по сопатке – с удовольствием. Понял и притормозил. Пусть себя утешает тем, что «с ментом накладно связываться», в глубине души осознает: не расчет, а банальный страх остановил. Ненавидеть от этого будет только сильнее, но зато и понимать станет лучше. С волками жить…

– Худой мир лучше доброй ссоры, – буркнул он и сплюнул мне под ноги. – Просто по-человечески хотел… По справедливости…

– Что сказать-то хотел? – напомнил я.

– Держи, – он вынул из-под прилавка и протянул мне две кассеты. – Это из той самой серии. На пробу дали.

– Кто?

– Конь в пальто… Я знаю? Подошли, предложили…

– Так не делается, – поморщился я. – Ты это знаешь, и я это знаю, а потому давай без кроссвордов. Сказал «а», говори уж и далее… Это, – кивнул я на кассеты, – статья… даже при наших законах – статья. И не из слабеньких. Просто так незнакомому человеку такой компромат не подкинут… Кто дал?

– Какой ты недоверчивый, – оскалился в улыбке Семен. – А я ведь правду говорю. Жизнь, она иногда вопреки всякой логике бежит… Ходил тут несколько дней один человечек. Присматривался ко мне, принюхивался. Я даже забеспокоился: не извращенец ли, – он жизнерадостно гоготнул над собственной шуткой, – потом все же подошел ко мне. Начал издалека: за жизнь, за бизнес… Спрашивал, что идет лучше, какие клиенты попадаются… Когда я его послал по конкретному адресу, перешел к делу. Предложил товар «на пробу». Товар эксклюзивный, а потому ценник заоблачный, но и табош – пополам…

– Что ж ты его сдаешь? – напрямую спросил я. – Или деньги больше не нужны?

– Себе на хлеб с маслом я заработаю, – заверил Сема. – Просто… Раз ты этой темой увлекся, так рано или поздно на них выйдешь, раскрутишь по полной, узнаешь, что товар мне сбывали… Развопишься, как раненый павиан… Так проще…

– А с чего ты взял, что я на них выйду? Я ведь не Холмс и не Пуаро…

– А они тупые, как сибирские валенки, – пояснил Сема. – Бизнес вести не умеют – я это сразу вижу… А страха совсем нет – значит, скоро загремят с высокого бережка… Не-э, себе дороже связываться.