могла вернуть нормальную жизнь миллионам людей и при этом принести несметные миллиарды семье Саклер. Теперь уже стало неоспоримым, что препарат приводил к передозировке и смерти некоторых людей. Но проблема была не в наркотике, утверждал Ричард. Проблема в тех, кто им злоупотребляет. По его мнению, компания Purdue должна "всеми возможными способами обрушиться на злоумышленников". Они - "виновники", - заявил он. Они - "безрассудные преступники".

Следуя примеру Ричарда, это стало официальным посланием, которое компания распространяла среди внешнего мира, а также среди своих сотрудников. По мере того как в новостях все активнее освещались злоключения "Оксиконтина", Purdue говорила своим сотрудникам, что это не что иное, как ошибочные заявления СМИ. "Большинство сотрудников считали, что мы поступаем правильно, наилучшим образом для людей, которые ищут облегчения боли", - вспоминает Гэри Ритчи, который работал в Purdue в качестве ученого с 1993 по 2003 год. "Проблема злоупотребления исходила от потребителей, которые считали, что это заменитель других запрещенных наркотиков".

Согласно этому тезису, настоящей жертвой назревающего кризиса стал не какой-нибудь наркоман, который по собственной воле решил раздавить и нюхнуть одобренный Управлением по контролю за продуктами и лекарствами препарат. Настоящей жертвой стала компания Purdue Pharma. "Мы теряем продажи, потому что врачи стали напуганы или запуганы сообщениями прессы", - жаловался Майкл Фридман в газете Hartford Courant в 2001 году. На самом деле продажи компании стремительно росли. Когда представители Purdue говорили об "утечке" своего продукта, они имели в виду утечку из сферы законной торговли по рецептам врачей на подпольный рынок таблеток. Но никакого незаконного производства "Оксиконтина" не было. Каждый препарат "Окси 40" или "Окси 80", который продавался на вторичном рынке, изначально был произведен и продан компанией Purdue Pharma.

В некотором смысле аргументы Ричарда по поводу "Оксиконтина" отражают либертарианскую позицию производителя огнестрельного оружия, который настаивает на том, что не несет никакой ответственности за смерть от огнестрельного оружия. Оружие не убивает людей; люди убивают людей. Это своеобразная отличительная черта американской экономики, когда вы можете производить опасный продукт и фактически снять с себя любую юридическую ответственность за любые разрушения, которые этот продукт может вызвать, указав на индивидуальную ответственность потребителя. "Злоумышленники - не жертвы", - сказал Ричард. "Они - жертвы".

У этой гипотезы был целый ряд проблем, но самый существенный недостаток заключался в том, что не все, у кого возникали проблемы с OxyContin, начинали с рекреационного злоупотребления. На самом деле, многие люди, которым препарат был прописан для лечения обоснованных болей и которые принимали его точно по назначению врача, обнаруживали, что и у них возникла безнадежная зависимость. В 2002 году двадцатидевятилетней жительнице Нью-Джерси по имени Джилл Сколек прописали оксиконтин для лечения травмы спины. Однажды ночью, после четырех месяцев приема препарата, она умерла во сне от остановки дыхания , оставив после себя шестилетнего сына. Ее мать, Марианна Сколек, была медсестрой. Растерянная и обескураженная, она убедилась, что оксиконтин опасен. Сколек писала чиновникам FDA, требуя, чтобы они что-то сделали с агрессивной рекламой препарата компанией Purdue. В какой-то момент она посетила конференцию по наркомании в Колумбийском университете, где одним из докладчиков был Робин Хоген, специалист по связям с общественностью компании Purdue. У Хогена были песочные волосы и аффектация Лиги плюща; он носил костюм в полоску и галстук-бабочку. С непринужденной уверенностью он сообщил Сколек, что она, похоже, неправильно поняла обстоятельства смерти собственной дочери. Проблема была не в наркотиках, сказал Хоген. Проблема была в Джилл, ее дочери. "Мы думаем, что она злоупотребляла наркотиками", - сказал он. ( Хоген впоследствии извинился.)

Одной из причин того, что некоторые пациенты подсаживались на "Оксиконтин", могли быть заявления самой компании Purdue о том, что препарат обеспечивает двенадцатичасовое облегчение. Правда заключалась в том, что опасность "Оксиконтина" была заложена в самом препарате, и компания Purdue знала об этом. Формула с временным высвобождением означала, что, в принципе, пациенты могли спокойно принимать одну гигантскую дозу каждые двенадцать часов. Но внутренние документы Purdue рассказывают другую историю: еще до получения разрешения FDA компания знала, что не все пациенты, принимавшие OxyContin, достигали двенадцатичасового облегчения. На самом деле, первыми пациентами, принимавшими Оксиконтин, в исследовании, которое курировала и оплачивала компания Purdue, были девяносто женщин, восстанавливавшихся после операции в Пуэрто-Рико. Примерно половине из них потребовалось дополнительное лекарство до истечения двенадцатичасового срока.

Для компании Purdue деловая причина скрывать такие результаты была очевидна. Заявление о двенадцатичасовом облегчении было бесценным маркетинговым инструментом. Компания построила целую рекламную кампанию вокруг изображения двух маленьких бумажных стаканчиков с дозами, внушая людям, страдающим от боли, что с OxyContin им не нужно будет принимать дозу каждые четыре часа, как с другими обезболивающими, и они смогут спать всю ночь без перерыва. Но выписывать таблетки по двенадцатичасовому графику, когда для многих пациентов они действуют только в течение восьми часов, - это рецепт синдрома отмены и именно тех "пиков и спадов", которых, как утверждали торговые представители Purdue, удалось избежать благодаря оксиконтину. Другими словами, это рецепт зависимости.

Многие люди, которым прописывали OxyContin, испытывали симптомы отмены между приемами препарата. На самом деле, если бы кто-нибудь из сотрудников компании внимательно изучил благодарственные письма, которые они получали от благодарных пациентов, он мог бы заметить, что во многих случаях авторы писем описывали прием OxyContin более двух раз в день, потому что, как говорилось в одном из писем, препарат, похоже, "выравнивается для меня после 8 часов". Когда представители обращались к врачам, они слышали о пациентах, которым выписывали рецепты на три таблетки в день. Как продавец, вы говорите: "Святые угодники, это должно быть каждые двенадцать часов", - вспоминает представитель из Луизианы по имени Додд Дэвис, работавший на Purdue с 1999 по 2002 год. "Но это еще одна доза в середине дня, а значит, больше таблеток, больше денег для меня. Поэтому вы говорите: "Знаете, док, я не могу говорить о назначении препаратов не по назначению. Но могу сказать, что вы не первый, кому приходится это делать". "

 

К 2001 году компания знала, что 20 процентов всех рецептов на "Оксиконтин" выписывались с более частой дозировкой, чем двенадцать часов. В одном из внутренних документов, посвященных этому явлению, отмечалось: "Эти цифры очень пугают". В марте того же года один из сотрудников Purdue отправил письмо своему руководителю, описав некоторые данные по проблеме синдрома отмены, и поинтересовался, стоит ли писать о результатах, поскольку это может "усугубить нынешнюю негативную прессу". Руководитель ответил: "Я бы не