Если бы не Тулман, их встреча даже не состоялась бы. Похоже, еще тогда, в Петле Пассатов, старик просчитал его намерения и цели, но интересно, что же он тогда о нем подумал? И почему пошел столь витиеватым путем? Ведь стоило ему объявить о своей поддержке – одного имени лидера Серебряного Альянса хватило бы, чтобы привлечь на их с принцессой сторону большую часть дворянства. Но тот решил по-другому. Непохоже, что дело в нежелании остальных членов альянса вмешиваться в дела мирские, ведь иначе не было бы предстоящей войны за Скрижали.

В зале для медитаций Брэндель провел всего полчаса – дольше, чем ушло бы на обычную церемонию посвящения, но архиепископ задавал все новые и новые вопросы, так что их пребывание здесь затянулось.

Вуд все это предвидел и позаботился о том, чтобы хватило времени и полностью обсудить положение дел в Ауине, и проинструктировать по ситуации со зверолюдами, и даже по своему преемнику, который Брэнделя не ни разу не беспокоил, спасибо знанию будущего.

В этом году зверолюды не посмеют действовать, а на следующий архиепископа сместят с должности, о чем тот уже догадывается и тянет время. Казалось бы, на что он, Брэндель, может повлиять в нынешнем своем положении? Да ни на что, и тем более – не на внешнюю политику, а решения Собора его и не касаются вовсе…

Только проведя эти полчаса на «допросе» архиепископа Брэндель осознал, насколько был наивен. Увы, время поджимало, и ему пришлось с сожалением объявить о своем уходе. По правде говоря, он не возражал бы задержаться, но понимал, что это навлечет подозрения.

К тому же, на посвящении он по сути лишь убил время в ожидании момента, когда можно будет приступить к выполнению плана по спасению королевства. С той же целью после Собора он собирался отправиться на главный аукцион Ампер Сеале, чтобы попытаться продать картину из крепости Риэдон. За нее можно выручить несколько миллионов, а в большом городе явно найдутся большие ценители живописи, чем он сам.

Выскажи он эти мысли вслух – прослыл бы самым неотесанным дворянином во всем Ауине: в эти времена считалось зазорным не быть или хотя бы не казаться ценителем прекрасного. Правда, в глубине души он себя не причислял ни к тем, ни к другим – так какой смысл что-то из себя строить? В конце концов, личина дворянина нужна лишь для достижения цели.

Правда, по ходу дела стало понятно, что с аукционом возникнет проблема: участвовать в нем могли только дворяне и важные купцы, а в нынешнем его статусе путь туда закрыт. Правда, владелец аукциона – тоже не благородных кровей, до неприличия богатый член торговой гильдии, известный под именем барона Даннера, но…

«Организовать встречу с ним – та еще морока, а товары на аукцион пусть и стекаются рекой, но по проверенным каналам, и выйти на один из них будет ой как непросто».

Лучше всего была знакома с тем, как ведут такие дела в дворянских кругах, была Амандина. Но стоило ему добраться до выхода, чтобы обсудить с ней варианты – впереди раздалось разгневанное:

Сир, извольте вести себя прилично! Мы в Соборе Святого Пламени!

Брэндель застыл на месте: плохо дело, похоже у Скарлетт с Амандиной неприятности.

Впрочем, возмущенный женский голос не принадлежит ни одной из них… Кто же это, и где его спутницы?

Том 3. Глава 271

Янтарный меч – том 3 глава 271

Как пожелает милорд

Сир, повторно прошу: имейте уважение! – воскликнула Магадал, выдергивая руку из хватки незнакомца и презрительно поднимая бровь.

Плохо сохранившийся мужчина средних лет, бледный, с набрякшими веками и глубокими тенями под глазами, очевидно пьяный, но, судя по модной одежде – богатый и знатный. Скрасить неприятное впечатление от пустого взгляда и нездоровой бледности алкоголика вся эта мишура так и не смогла: тот все еще напоминал пьяницу-попрошайку на паперти.

Брэндель сразу понял, что происходит: пожаловал маркиз Йокам, незаконнорожденный сын Оберга Шестого. Возрастом он сильно уступал почившему королю, а влиянием и властью, несмотря на земли и богатства – нынешнему, а потому всю жизнь провел, завидуя обоим. В окружении распущенного дворянства и без того непростой характер бастарда расцвел буйным цветом, превратив его в неуправляемого пьяницу и распутника. Совершенно без оглядки на общественное мнение Йокам творил что хотел и переспал с таким количеством замужних дворянок, что настроил против себя очень многих. И все же тесные связи со старшим отпрыском короля Оберга и поддержка Зайферов даровали ему полную неуязвимость.

«Что. Он. Здесь. Делает?! Только не говорите, что все потому….»

И тут Йокам его заметил, поприветствовав презрительным цоканьем:

Так и знал, что у таких красоток должен быть хозяин! Отдай мне их, быстро!

Ну и сквернослов! – только и сумела выдавить обычно собранная и спокойная Магадал, – судя по вздымающейся груди, и сжатым кулакам, здорово злясь, – в святом Соборе, где за нами с небес наблюдают предки! Следите за своими словами и поступками, сир!

Как этого греховника только сюда пустили!

Княжна Магадал, чем беспокоиться о других, лучше скажите: вы в курсе, кто я такой? – самодовольно осклабился Йокам, – я – дядя будущего короля. Уверен: мое имя вам знакомо, и вы его еще услышите. Я же наслышан о вашей красоте, но вживую она превосходит любые ожидания. Хе-хе, какой прекрасный цветочек… Ты будешь моей, во что бы то ни стало!

Магадал сжала зубы. Прошедшая обучение под сводами самого центрального Собора Святого Пламени, она отличалась мягким и добрым характером, а еще – невинностью и неиспорченностью. Люди, которых она встречала на своем пути, отличались безупречной вежливостью и не позволяли себе ни единого грубого слова… пока не появился Йокам.

Дрожа от ярости, она не находила слов, чтобы ответить на оскорбление, но тут подоспел Брэндель:

Простите, если я вас неверно понял, сир, но позволю спросить: где вы разглядели рядом со мной красавиц? – и, показательно оглядевшись в поисках Амандины и Скарлетт, развел руками.

«Да, репутацию свою этот Йокам точно оправдывает… Что-то у меня плохие предчувствия».

Да как ты смеешь мне грубить?! Напомни тебя наказать за такое! А за красоток не волнуйся, их жизни ничто не угрожает. Рыженькая, конечно, буянит – боюсь, Кетилберн ее поранил ненароком… Но все это неважно: рано или поздно ты мне их отдашь, так что все равно они в моем распоряжении. А уж обращаться со своими слугами я умею.