тебя считает твой дядя. Я понимаю, что тебе тяжело начать верить в себя и перестать думать, что слова этого подонка правдивы. Но теперь это осталось позади. Больше ты никогда не услышишь ничего подобного.

— Причем дело всегда было именно в моем характере и моей неуверенности в себе. Поскольку мне никто никогда не говорил, что я — страшный урод, то не считаю свою внешность ужасной. Но увы, я никогда не обладал сильным характером и огромной силой воли. Страх и неуверенность в себе всегда делали меня слишком уязвимым. Дядя сумел найти мои слабые точки и давил на них как можно больнее. Из-за него я перестал считать себя по-настоящему мужественным.

— Господи, Эдвард… — качает головой Наталия, с жалостью в полусухих глазах смотря на Эдварда. — Не могу поверить… Поверить не могу, что мужчина, который так яростно заступался за меня, говорит что-то про свою слабохарактерность.

— Это была всего лишь маска. Я нацепил ее на себя, чтобы казаться хоть немного смелым и скрыть свой страх перед опасностями и своим больным дядюшкой. И отказывался снимать ее даже тогда, когда он откровенно говорил, что я притворяюсь и на самом деле жутко боюсь его. — Эдвард тихо вздыхает. — И это правда. Я боюсь этого человека до дрожи в коленях. Всегда хочу сбежать, когда вижу его в метре от себя. От него всегда веяло жутким холодом. Дядя всегда внушал сильный страх и заставлял чувствовать какую-то скованность. Его сердце каменное и холодное. В нем нет даже намека на что-то светлое и доброе.

— Мне он тоже внушал те же самые чувства. Но поверь, ты совсем не слабак. Если бы ты был слабым и трусливым, то побоялся бы пойти против воли дяди и помогать мне. Не признал бы свои ошибки. Не набрался мужества пойти и извиниться. Только по-настоящему смелый и сильный духом человек может сделать это.

— Я сделал это ради тебя, — признается Эдвард, переведя грустный взгляд на Наталию. — Ты заставляла меня быть смелее и делать хоть что-нибудь, даже если со стороны я выглядел ужасно глупо, играя роль эдакого героя, который пытается всех спасти. Из-за страха и неуверенности в себе я бы и с места не сдвинулся, если бы не ты и твоя поддержка. Если бы не мысль, что ты нуждаешься в моей помощи.

— Однако ты не делал это насильно. Ты сам этого хотел. Сам решил пойти и сделать то или иное ради того, чтобы помочь мне, спасти свою семью и помириться со всеми.

— Да, но это стоило мне огромных усилий. Я был вынужден бороться с собой в два-три раза усерднее, чем с кем-либо. Конечно, дядя Майкл всегда был моим врагом, но есть куда более опасный. Я — есть враг! Я — враг самому себе! Мои страхи, сомнения и неуверенность в себе! Все эти годы я был вынужден бороться с самим собой, чтобы пойти и сделать что-нибудь. И это было очень тяжело, потому что рядом со мной не было никого, кто внушил бы мысль, что я могу все. Кто сказал бы, что верит в меня и готов любым способом мотивировать меня на прекрасные поступки. И недавно у меня появился такой человек. Это ты, Наталия. Ты заставила меня еще усерднее бороться с собой.

— Эдвард…

— Я понимал, что тебе нужен сильный человек, который спрячет тебя за спиной, а не будет прятаться за твою. Ты нуждаешься не только в заботе и любви, но и защите. Поэтому мне пришлось бороться с собой. Напоминать себе, что такой девушке, как ты, нужен мужественный человек, а не трусливая размазня, которая плачет от радости и горя. А познакомившись с Терренсом и увидев, насколько уверенно он держится, и насколько этот человек храбр, я еще больше захотел измениться и поклялся, что сделаю для этого все возможное. Я не хотел выглядеть хуже на его фоне. Не хотел выглядеть слабым рядом с тобой. У меня есть желание — оберегать тебя от всего плохого. И я обязан вон из кожи полезть, чтобы сделать это.

— Правда? — округляет глаза Наталия. — Ты хотел сделать это ради меня?

— Да, Наталия, ради того, чтобы дать тебе все, что нужно. — Эдвард мягко берет лицо Наталии в руки и нежно гладит ей щеки, пока та практически неотрывно смотрит ему в глаза. — Не думаю, что я бы смог измениться, если бы у меня не было столь мощной мотивации. Не было причины стать намного лучше и прекратить быть трусливым и неуверенным в себе ничтожеством. Однако поскольку сейчас у меня есть ты, то я не могу не пытаться стать лучше.

На глазах Наталии выступают небольшие капельки слез, а она сама широко улыбается, не скрывая того, насколько ей приятно слышать это. Пару секунд в воздухе царит тишина, но затем девушка тихо шмыгает носом и нежно гладит Эдварду щеки обеими руками и пропускает пальцы сквозь его мягкие черные пряди волос.

— Любимый… — тихо произносит Наталия. — Хороший мой…

— Теперь ты понимаешь, через что мне приходиться проходить ради того, чтобы сделать тебя счастливой? — немного неуверенно интересуется Эдвард. — Знаешь, как трудно преодолеть свои страхи после всех тех унижений, через которые мне пришлось пройти? После того как никто не верил в меня, не обращал внимания и не говорил теплых слов! Возможно, тебе будет трудно это понять, ведь тебя всегда окружали любовью и заботой, и никто практически не говорил о тебе плохого слова. Но все же…

— Нет, я очень хорошо тебя понимаю! Прекрасно знаю, что ты чувствуешь, и какую травму тебе нанесли все те оскорбления и унижения. И я не собираюсь скрывать, что безумно горда тобой. Горда, что ты смог проделать такую огромную работу надо собой.

— Однако мне еще очень долго предстоит работать над собой. Чтобы не притворяться сильным и смелым, а действительно быть им. Чтобы не носить маску, под которой скрывались бы все мои страхи и сомнения.

— Как я однажды сказала, ты еще не знаешь, насколько смелым можешь быть. Ты не знаешь, какой силой обладаешь и обладал всегда. — Наталия прикладывает руку к груди Эдварда. — Не знаешь, что скрыто где-то в глубинах твоей души. Пока что это заперто на ключ и не может выйти наружу. Но если ты позволишь этому проявить себя, то ты сам удивишься тому, какой невероятной силой обладал все это время.

— Думаешь, эта сила и правда есть во мне? — округляет глаза Эдвард.

— Конечно! Нужно просто позволить ей проявить себя. Перестань себя сдерживать. Сними эту установку,