я прислушался. В домике было темно и не доносилось ни одного звука. Это мне показалось странным. Я попробовал дверь в коридор была открыта. Я тихонько прошел в коридор и рывком распахнул дверь в комнату. Парень, стоявший у двери, взмахнул дубинкой, но я успел отклониться и всем корпусом толкнуть его так, что он отлетел к противоположной стене. Однако на меня накинулся второй, тоже с поднятой дубинкой. Я потерял равновесие и не смог полностью уклониться от удара. В голове поплыл звон, а из глаз посыпались искры. Что–то теплое и липкое тихо закапало мне за воротник. В свете луны было видно, что мой противник был крепким парнем, но, видимо, он был неопытен в драках. Когда он повторно взмахнул дубинкой, я сделал ложное движение, и дубинка со свистом пронеслась мимо. Он несколько потерял равновесие, а я в этот момент нанес ему сильный удар в пах. Парень с воем согнулся. Удар по затылку сжатыми вместе руками довершил нашу с ним беседу. И тут я заметил, что второй подонок кинулся на меня с поднятой дубинкой. Я дождался момента удара, отклонился в сторону и встретил его ударом локтя в живот, а затем перехватил его руку на своем плече, так, что дубинка ушла вперед, и резко дернул вниз. Раздался хруст ломающейся кости, и он взвыл. Я ступил на шаг вперед, развернулся и выдал ему отличный удар в челюсть. Он упал и не шевелился. Я прошел к выключателю и комнату залил свет. Я знал, что надо спешить, что ловушка, может быть, раскрыта мной еще не полностью. На полу я увидел лежащего без движения Дика Лоренса и корчившегося от боли, еще не пришедшего в себя Дейва Хоука, который рефлекторно–бессознательно протягивал здоровую руку к сломанной.

Теперь я знал, кто меня заманил. Я сразу рассчитал, что Гарри Моулз в этой игре не участвует: он был не настолько глуп, чтобы ввязаться в такую авантюру. Я включил ночник, выключив верхний свет, быстро связал ноги обоим ремнями, а руки Дика его же галстуком. Дейву одну руку крепко стянул галстуком и закрепил к туловищу, а к поломанной руке привязал платком дубинку в виде дощечки при переломах. Потом устроил обоих в креслах и найденной веревкой привязал их. Затем взял графин с водой и вылил им воды на головы, чтобы они быстрее пришли в себя. Чтобы не терять времени зря, пока они приходили в себя, я направился к стоящему в углу магнитофону, который своими мелодиями скрашивал наши часы любви с Джулией, включил его и, выхватив первую попавшуюся под руки пленку, взглянул на кассету. Это были песенки Конни Френсис, которые так нравились Джулии. Но мне сейчас было не до сантиментов. Я поставил кассету на магнитофон, нажал на «запись» и включил его.

Оба подонка уже подавали признаки жизни. Я подошел к ним.

— Ну так что, будем говорить? — спросил я. — Где Джулия?

— О чем говорить, шериф? — нагло заявил Дик Лоренс. — Мы будем жаловаться на вас лейтенанту и прокурору.

— Жаловаться?! На меня? За что?

— Вы силой ворвались в бунгало и избили нас, — так же нагло ответил Дик.

Я не выдержал и выхватил пистолет.

— Вы не будете жаловаться, парни, — я резко ударил стволом по носу Дика так, что у него на глазах выступили слезы. — Вы не будете жаловаться, повторил я. — Я поступлю так же, как и вы: уложу вас в машину, которая стоит у бунгало, оглушу дубинками, столкну где–нибудь машину под обрыв, вылью на вас ведерко бензина, а потом, отойдя в сторону, брошу на вас зажженную сигарету… И никто ничего не сможет доказать, парни. Я был дома…

Они сидели с расширенными от ужаса глазами, сознавая, что сами попали в западню. Я повернулся к Дейву Хоуку.

— Может быть, ты ответишь мне, — обратился я к нему, — где Джулия? Или мне для этого нужно немного постучать рукояткой пистолета по твоей сломанной руке?

Я направился к нему.

— Нет! Нет! — закричал он. — Не надо этого делать. Я скажу… Я все скажу… Мы не знаем, где Джулия… Она уже несколько дней не живет дома…

— Лжешь! — твердо сказал я, перехватывая револьвер за ствол и направляясь к нему. — Она мне звонила и пригласила сюда.

— Это не она звонила… — выдавил Дейв. — Это Стелла прокрутила в телефон запись ее предыдущего приглашения вас в бунгало.

«Вот почему ее голос звучал довольно неестественно», — подумал я.

— А зачем ей это потребовалось?? — спросил я.

— Она хотела заманить вас сюда, шериф, чтобы мы вас здесь оглушили и связали… Потом мы бы вызвали ее сюда, а она доказала бы, что вы пытались ее изнасиловать, а мы заступились… Здесь были бы репортеры… Вам больше не было бы веры, шериф…

— О'кей, — сказал я. — А теперь ты. Дик Лоренс, говори… Расскажи о том вечере, когда вы стреляли в меня. Ну… — Увидев, что он не хочет говорить, я снова перехватил револьвер и замахнулся. — Ну…

— Я буду говорить, шериф, но обещай, что не убьешь нас, — тихо произнес он.

— Обещаю, парни, но учтите — говорить правду… Только правду…

— Хорошо, — Дик облизнул губы. — Вы ее чем–то напугали. Я не знаю чем, но она была испугана и решила попугать вас…

— Хорошенькое «попугать», — усмехнулся я. — Меня спасло только то, что пуля угодила в пистолет.

— Она не говорила, что будет стрелять, — сказал Дик. — Она попросила только на большой скорости промчаться мимо, ослепив вас фарами. Я сам испугался, когда увидел у нее в руке револьвер и услышал выстрел…

— Хорошо, — сказал я, — этот вопрос выяснили. А зачем ей нужно было скрывать, где она была в ночь ограбления?

Дик, склонив голову, молчал.

— Отвечай, Дик, — сказал я. — И не думай о том, что здесь сидит брат ее мужа. Что Стелла твоя любовница, знают все, но как деликатные люди, делают вид, что им ничего не известно.

— Да, — тихо проговорил Дик Лоренс, — мы были с ней в ту ночь — здесь…

И не хотели, чтобы кто–нибудь узнал об этом, тем более ее отец.

— Как вы стали ее любовником? — спросил я.

— Она… Она сама… — Дик снова облизал