Все это не имеет особого значения, но никто не хочет, чтобы становились широко известны такие моменты в жизни, когда человек выглядит нелепым, смешным или злым. Обычно это остается неизвестным, потому что никто не видит. Но теперь я расширился и всегда могу увидеть. Может быть, не немедленно. Но рано или поздно, когда чьи-то воспоминания добавятся к информационным записям, для меня не будет загадок.

Я говорю о личных проблемах Оди Уолтерса. Все его действия и тревоги определялись одним восхитительным и желанным чувством – любовью. Мешала его любви тоже любовь. Он любил свою жену Долли, потому что привык ее любить все время их брака – так, на его взгляд, и должны жить люди в браке. С другой стороны, Долли оставила его ради другого мужчины (не очень подходящий термин по отношению к Вэну), а Джейни Джи-ксинг его утешила. Обе они очень привлекательные женщины. Но их многовато. Оди так же привык к моногамии, как и я. Если он выберет Долли, остается Джейни – а она была так добра с ним; он обязан и о ней подумать – это тоже можно назвать любовью. Но между ним и Джейни стоит Долли. Они собирались жить вместе, и он не хотел этого менять, так что это тоже можно назвать любовью. Все усложнялось тем, что он должен был как-то наказать Долли, а на Джейни сердился из-за того, что она встала на пути его брака – помните, я вам говорил, что бывают моменты нелепые и смешные. Все это еще более усложнялось соответствующими чувствами Долли и Джейни…

И они ощутили почти облегчение, когда в разгар ожесточенного спора – они в этот момент по эллиптической орбите приближались к поясу астероидов – Долли пораженно выдохнула, Джейни сдавленно крикнула, и Оди Уолтерс повернулся и увидел на экране корабли, многочисленные и огромные, гораздо больше, чем видел когда-нибудь человек в Солнечной системе.

Несомненно, они испугались до потери сознания.

Но не сильнее всех нас, остальных. По всей Земле и в космосе, везде, где у человека были средства связи, воцарились потрясение и ужас. Ожил кошмар всего человечества последнего столетия.

Хичи возвращались.

Они не скрывались. Они были здесь – и как их было много! Оптические приборы космических станций зафиксировали больше пятидесяти кораблей – и каких кораблей! Двенадцать или пятнадцать размером с «С.Я.». Еще с десяток гораздо больше, огромные круглые пузыри, как тот, что проглотил парусник. Были трехместные и пятиместные, но были и корабли промежуточного размера. В них Высокий Пентагон заподозрил крейсеры. Все они летели прямо к нам с общего направления от Веги. Я мог бы сказать, что они застали врасплох оборону Земли, но это было бы лестной ложью. Правда же заключалась в том, что никакой обороны у Земли не было. Были, конечно, патрульные корабли; но они были построены землянами и предназначались для борьбы с другими землянами. Никто и не думал, что их придется применить против полумифических хичи.

И тут они заговорили с нами.

Сообщение прозвучало на английском языке и было коротким. Оно гласило: «Хичи не могут разрешить межзвездные полеты и коммуникацию, кроме как на определенных условиях, которые они разработают и за выполнением которых будут следить. Все остальное должно немедленно прекратиться. Они пришли, чтобы прекратить это». И говорящая, беспомощно покачав головой, растаяла.

Это прозвучало как объявление войны.

И так и было истолковано. В Высоком Пентагоне, в орбитальных крепостях других государств, в правительствах всего мира начались срочные совещания, конференции и сессии; корабли отзывались для перевооружения, а другие направлялись в сторону флота хичи; орбитальное оружие, молчавшее десятилетия, проверялось и перезаряжалось – бесполезное, как арбалеты, оно было единственным, с помощью чего человечество могло сражаться, и если понадобится, мы будем сражаться им. Шок, смятение и страх охватили весь мир.

И никто не испытал большего шока и замешательства, чем мое ближайшее окружение; потому что Альберт сразу узнал ту, кто озвучил послание хичи, а Эсси узнала на мгновение позже, а я узнал, даже не видя лица. Это была Джель-Клара Мойнлин.

25. Возвращение на Землю

Джель-Клара Мойнлин, моя любовь. Моя утраченная любовь. Она смотрела на меня с экрана ПВ и выглядела не старше, чем когда я в последний раз ее видел, годы и десятилетия назад. И тогда, и теперь она была так потрясена, как только может человек. Конечно, я не говорю о том случае, когда я побил ее.

Но даже будучи потрясенной, она, моя Клара, держала себя в руках. Она отвернулась от экрана, после того как произнесла сообщение, и кивнула Капитану.

– Ты фсе зказала? – беспокойно спросил он. – Передала точно, как я при-каз-зал?

– Точно, – ответила Клара и добавила: – Твой английский улучшается. Можешь поговорить сам, если хочешь.

– Это слишком важно, чтобы рисковать, – раздраженно сказал Капитан и отвернулся. Половина сухожилий его тела дергалась и дрожала, и не у него одного. Верный экипаж был так же взволнован, как и он, а на экранах он видел лица капитанов других кораблей. Великий флот, подумал Капитан, глядя на экран, на котором видно было все гордое построение, но почему это его флот? Ему не нужно было спрашивать. Он знал ответ. В подкреплении, пришедшем из центра, свыше ста хичи, и среди них десяток старше его по возрасту и званию. Каждый из них может командовать флотом. Но они не стали. Это его флот, потому что он принял решение, принял ответственность… а также возможность присоединиться к умам предков, если потерпит поражение.

– Как они глупы, – пробормотал он, и его связист дернулся в знак согласия.

– Я прикажу им придерживаться большего порядка, – сказал он. – Ты это имел в виду?

– Конечно, Башмак. – Капитан вздохнул, глядя, как Башмак передает приказ остальным капитанам и контролерам. Форма армады медленно изменилась: огромные грузовые корабли отошли назад и выстроились за транспортами и меньшими кораблями.

– Человек женщина Клара, – окликнул Капитан. – Почему они не отвечают?

Она сердито пожала плечами.

– Вероятно, обсуждают услышанное.

– Обсуждают?

– Я пыталась объяснить тебе, – неприязненно сказала она. – На Земле с десяток крупных государств, не считая сотни более мелких.

– Сто стран, – простонал Капитан, не в силах представить себе это.

Что ж. Все это происходило очень давно, особенно если считаешь время в фемтосекундах. Так много произошло с этого момента! Хоть я и расширился, но даже мне трудно это все охватить. И еще труднее вспомнить (то ли своей памятью, то ли заимствованной у кого-то) подробности событий того времени, хотя, как вы видите, я могу вспомнить многое, если захочу.