Несколько секунд молчания, а затем – чуть слышный ребячий смешок, к которому тут же присоединился второй, третий, четвертый. И все эти голоса, все до единого, звучали очень знакомо.

– Капитан? – теперь это уже был не крик, а еле слышный шепот человека, не желающего верить в происходящее. – Капитан?

В переговорной трубке раздался стук, когда кто-то взял ее оттуда, где она висела, брошенная в суматохе.

– Боюсь, капитан тебя не слышит, – ответил тихий голос. – Или слышит, но не понимает. Он сейчас немного не в себе.

– Белерен, – выдохнул Палдор.

– Ему следовало оставить меня в покое, – сказал Джейс. – Все, что происходит сейчас, – на его совести. И на твоей тоже.

Скрежет рвущегося металла едва не оглушил Палдора. Вторая трубка была вырвана из стены.

Лейтенант стоял, сжимая в руке ставшее бесполезным устройство. Пот стекал по его лицу, собирался в складках подбородка и пропитывал бороду, заставляя ее топорщиться во все стороны. Он бросил безумный взгляд на дверь, подумал было бежать, но понял, что это бесполезно. Пока Белерен и вызванные им чудовища рыскали по коридорам, даже у здорового и быстроногого бегуна было мало шансов на спасение. Сам Палдор к таковым не относился.

К тому же, покидать свой пост в такой момент было бы в высшей степени безответственно.

Непослушными пальцами Палдор вытащил из-под стола весь свой арсенал арбалетов и кинжалов, взвел одни, вынул из ножен другие, а затем разложил их по всему кабинету так, чтобы оружие всегда было у него под рукой, где бы он ни находился. Затем он нащупал в рукаве мана-клинок и убедился, что тот надежно закреплен.

Только после этого он повернулся к устройству на стене и врезал по нему рукоятью кинжала, глядя на то, как осколки стекла разлетаются по полу. Хотя Палдор уже давно не верил ни в каких богов, – с тех пор, как узнал от Теззерета о существовании других миров за пределами его родного, – он осознал, что молится, обращаясь к кому угодно, лишь бы его услышали, молится о том, чтобы Теззерет не был сейчас занят ничем другим и прибыл бы как можно скорее.

И в самом деле, всего через несколько секунд дверь распахнулась, но на пороге стоял вовсе не Теззерет.

С жутким криком Палдор развернулся к двери. В его мясистую ладонь из рукава скользнул крошечный арбалет, и он выстрелил. Но не успел болт пересечь комнату, как лейтенант замер, обратившись в изваяние из плоти и крови. Двигаться могли лишь его зрачки, и они расширились, когда он почувствовал, как Белерен пробуравливает его разум. Палдор мог бы поклясться, что ощущает прикосновения пальцев к своим мыслям, тяжесть взгляда на своих воспоминаниях, тепло дыхания на своих мечтах.

– Тебе следовало и дальше прятаться, жалкая ты крыса! – внутренне Палдор бился в бессильной ярости, пытаясь закричать, и надеялся, что Белерен слышит его мысли. – Ты хотел войны? Ты ее получишь! Я знаю Теззерета! Он не успокоится, пока не убьет всех твоих друзей. А перед смертью он заставит их испытать все мыслимые и немыслимые мучения. И они будут знать, что в этом виноват только ты!

Он так и не узнал, услышал ли Джейс его угрозы. Маг сжал мысленный кулак, и Палдора не стало. Нет, тело его жило, как и прежде, а разум сохранил способность к обучению; это тучное человеческое существо вполне можно было бы перевоспитать для новой жизни.

Но как человек, как алчный и добродушно-жестокий лейтенант Безграничного Консорциума, Палдор перестал существовать.

Однако Джейс не собирался оставлять его в покое. Он нырнул в бескрайнюю пустоту, зияющую там, где некогда находилась личность, и оставил сообщение, которое Палдор должен будет произнести, когда Теззерет все-таки придет сюда.

– Это была Равника, Теззерет, – говорил Джейс вслух замогильным голосом, одновременно внедряя слова в сознание Палдора. – Быть может, следующей будет Камигава? А может, Аранжур или Меркадия? Ячеек так много, мне есть из чего выбрать. Тебе нужно было оставить меня в покое, Теззерет. Хочешь добраться до меня, ты, выживший из ума жестянщик с раздутым самомнением? Так иди и найди меня!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Лилиана шагала по коридорам Консорциума, и смерть следовала за ней по пятам. Привидения, фантомы, и даже глаза без всего остального тела порхали вокруг нее, рыская по углам и высасывая жизнь из всякого глупца, вставшего на ее пути. А далеко позади, в недрах комплекса, обширные архивы равницкой ячейки – результат многолетних магических трудов – обращались в пепел и сажу, заволакивая проходы клубами едкого дыма.

Дойдя до двери кабинета и оставаясь вне поля зрения Джейса и Палдора, Лилиана услышала конец их разговора и угрожающий тон внедренного Джейсом послания. В тот же миг она сосредоточенно нахмурилась, и из ее волос потянулись струйки черного дыма, а ее дыхание превратилось в пар, когда воздух вокруг замерз от присутствия темнейшей магии. Полдюжины маленьких фантомов возникли из окружающих теней и нырнули в ближайшее окно. Одному из них было приказано затаиться в небе над этим самым зданием; остальные устремились к тайным убежищам Консорциума, разбросанным по всей Равнике. Там они станут наблюдать за обстановкой, и, как надеялась Лилиана, доложат ей о действиях Теззерета и Бэлтрис, когда те вернутся.

– Смелая речь, – сказала она Джейсу с еле заметной улыбкой, входя в комнату. Его ответная улыбка была еще более незаметной. – Но ты вроде бы говорил, что не хочешь с ним драться?

Джейс покачал головой.

– Не хочу. Но пока он… будет думать, что мы сами придем за ним, он… уф, он не станет искать… искать нас где-нибудь еще, – его дыхание участилось, а лицо побледнело.

– Джейс? – Лилиана подскочила к нему, холодея от страха. – Джейс, с тобой все хорошо?

– Нет… Кажется, нет.

Джейс наконец позволил распахнуться своему тяжелому плащу. Лилиана ахнула и прикрыла рот рукой, увидев оперение арбалетного болта, торчащего из груди мага, и кровавое пятно, стремительно расползающееся вокруг него по рубашке.

– Палдор…, – прошептал Джейс со слабой усмешкой, – был и впрямь хорошим… стрелком.

Лилиана едва успела подхватить его, чтобы он не рухнул на пол и не вогнал болт еще глубже, повреждая жизненно важные органы. Пытаясь остановить кровотечение, она поразилась тому, сколько силы и самообладания, должно быть, потребовалось Джейсу, чтобы скрывать боль, пока он оставлял свое послание.

– Джейс!