Шрифт:
Закладка:
- Ну и как ты собираешься это сделать? - спросила послушница.
- Я придумаю способ, - ответил Адон. Он взглянул на деревню, которую пришел спасти.
Тегия, расположенная в южном районе Вершин Драконьей Пасти, выглядела весьма идиллически. Окружавшие ее горы были покрыты высокими кипарисами, стройными и прямыми, будто наконечники копий. Около деревни на пологих склонах росли большие оливковые рощи, деревья в которых были странным образом искривлены. Серебристые листья, свисавшие с неровных ветвей, колыхались под вечерним ветерком, и, казалось, нашептывали нежные песни пасторальной жизни. В самой деревеньке, изредка отражаясь от каменных стен, раздавался приглушенный звон козлиного колокольчика, но других звуков с узких дорожек, ветвящихся в лабиринте побеленных домиков, не доносилось.
На дальней стороне деревни, на краю тысячефутового утеса, припал к земле мрачный замок местного герцога. Его отвесные башни выделялись на фоне далеких вод Драконьего моря, где солнце как раз заходило за бирюзовый горизонт.
Обычно Адон останавливался в замке, а не в местной гостинице. Как важный священнослужитель Церкви Таинств, он мог рассчитывать на проявление гостеприимства со стороны большинства знати. Однако, патриарха предупредили, что герцог Тегии не любит священников, и он не стал утруждать себя визитом в замок.
Адон почувствовал теплое прикосновение Корин к его руке.
- Вот наконец-то и ужин, - сказала она.
Внимание жреца вернулось к веранде. Из кухни только что вышла служанка с тяжелым подносом в руках. Ее фигуру подчеркивали туго зашнурованный корсаж и волнистая юбка, достаточно узкая, чтобы намекать на стройные ноги. У нее была имбирного цвета кожа и черные волосы, ниспадавшие на обнаженные плечи шелковистыми волнами. Миндалевидные глаза были карими, как топаз, а ресницы подведены тушью.
Разглядеть остальную часть ее лица было невозможно. От щек и до самых ключиц лицо девушки было скрыто грубой шалью. Платок выглядел в высшей степени неуместно, касаясь кожи столь красивой девушки. Он был сделан из грубой черной шерсти и висел на жесткой бечевке.
Девушка поставила поднос на край стола.
- Я Серафина, дочь Мирона, - сказала она, ставя кубок золотистого вина и исходящее паром блюдо перед Корин, - Сегодня вечером у нас сливовое вино и тушеный ягненок. Надеюсь, вам понравится.
Когда Серафина повернулась, чтобы обслужить Адона, ее взгляд упал на левую сторону его лица и остановился там. Хотя патриарх был привлекательным мужчиной, с аристократичным носом и раздвоенным подбородком, он часто привлекал такие взгляды. В Смутные Времена, когда боги ходили по Фаэруну в телах смертных аватаров, его внешность испортил один фанатик. С тех пор красный шрам чертил извилистый след от его левого глаза до линии скул. Адон намеренно отвернулся, чтобы девушке не пришлось смотреть на его изъян.
Поставив вино и блюда для патриарха на столик, Серафина спросила:
- Желаете еще что-нибудь?
Адон продолжал смотреть в сторону и покачал головой вместо ответа. Он не злился на девушку за взгляд, лишь стыдился своей внешности.
- Пожалуйста, Ваша Милость, - сказала Серафина, - Я не хотела задеть ваши чувства. Если бы вы видели, что под этим платком, то знали, что я никогда не стану смеяться над чужими шрамами.
Адон повернулся, тронутый искренностью ее голоса.
- Я подумал, что для женщины в этой части света странно носить шаль, - сказал он, - Наверное, тебе стоит дать мне взглянуть на твой недостаток. Быть может, я смогу исцелить его.
- Не думаю, - Серафина вытерла неожиданно выступившие слезы, - Многие жрецы пытались, и каждый раз они делали только хуже…
- Но я не обычный жрец…
- Пожалуйста, не спрашивайте больше, - сказала Серафина, по-прежнему глядя в сторону, - Вам принести еще что-нибудь?
- Хотелось бы хлеба, если у вас найдется, - сказала Корин.
Серафина кивнула.
- Мать как раз достала несколько булок из печи. Я принесу, как только он остынет достаточно, чтобы нарезать.
Когда девушка вернулась на кухню, Адон раздраженно потряс головой.
- Почему эти люди так не желают принимать нашу помощь?
- Не стоит обвинять девушку в излишней осторожности, - сказала Корин, указывая на кривой шрам, пятнающий красоту Адона, - С чего она должна думать, что ты сможешь вылечить ее лицо, если ты не потрудился исцелить свое собственное?
- Наши совместные странствия сделали тебя слишком фамильярной, - бросил Адон, - Ты бы лучше припомнила, кто здесь патриарх, а кто послушница.
Угроза священника не смутила девушку.
- Так почему ты не убрал его? - настояла она.
- Ты думаешь, я не пытался? - огрызнулся Адон, - Я молился Миднайт… ну, Мистре… с тех пор как она стала богиней магии.
- И она не ответила?
- Не на это, - сказал Адон, потягивая крепкое вино, что поставила перед ним Серафина.
- Не могу поверить, что наша Леди Таинств отказала в такой просьбе тому, кого однажды звала другом, тому, кто сражался вместе с ней в Смутные Времена.
- Это было до того, как она стала богиней, - сказал Адон и замолчал на мгновение. - Теперь она бессмертная, и, думаю, должна вести себя соответственно. Ей даже не нравится, когда я зову ее Миднайт. «Это имя моей аватары, - говорит она, - Миднайт, которую ты знал, существует только в воспоминаниях».
- Она зовет себя Мистрой, чтобы почтить прежнюю богиню магии, - догматично заметила Корин.
- Причина, по которой она меня не исцелила, сложнее, чем нежелание нарушать божественные порядки, - пробормотал Адон в свой кубок.
- В смысле?
- Она гневается на меня из-за более важных вещей, - ответил Адон, смущенно глядя в сторону, - Ее церковь прекратила рости в последние два года, тогда как остальные продолжают процветать.
- Это потому, что Мистра не покупает последователей ложными мечтами о богатстве и власти, как делают другие боги, - указала Корин, - ты в этом не виноват.
- Может и нет, но дела это не меняет, - сказал патриарх, - Прежде чем позволить богам вернутся на Планы, их повелитель ясно дал понять, что статус и власть каждого теперь будут зависеть от веры смертных, которые им поклоняются. Церковь Мистры меньше, чем церковь Кайрика. И это значит, что я позволил злейшему врагу нашей Леди превзойти ее в силе.
- Но ты всегда говорил, что Богиня магии особенная…
- Я знаю, что я говорил, но правда в том, что
