Вместо ответа она отвернулась. Плечи затряслись. Спина ссутулилась. Зар, вздохнув, обошел ее и обнял.

— Ты объясни мне, чего ты хочешь, — гладя мягкие волосы, тихо попросил он. — Неужто я такой осел и не пойму. В прошлый раз Ник постарался, чтобы у нас не было возможности спокойно поговорить, но сейчас-то она есть.

Говорить Ниоба все равно не могла. Рыдания сотрясали хрупкое тело девушки, и Зару оставалось лишь прижимать ее к себе, гладить худые плечи и ждать. За годы учебы он привык, что тяжелые, долго мучающие ее темы без слез не обсуждаются. Зачем так затягивать, так долго вариться в переживаниях, чтобы потом не суметь их высказать без подобной разрядки, он не знал, но принимал как данность.

— Извини, — обретя слабый дрожащий голос, заговорила Ниоба, отнимая лицо от пиджака. Рубашка в этом месте промокла и липла к коже.

— Тебе не за что извиняться.

— Когда, — голос задрожал сильнее, — когда мама, — голос сорвался.

Дрожа, она перевела дыхание. По телу пробежал холодок от используемого рядом Таланта.

— Я помню, как болезнь сожрала маму. Как дни превратились в беспросветную агонию. Я не могла оставить ее, но и смотреть на это было невыносимо. Она храбрилась, улыбалась и шутила, но скоро боль отняла у нее и эту малость. Не хочу, чтобы вы пережили что-то подобное, когда придет мое время.

— Когда придет время, можешь уползти в лес умирать, как кошка, — грубовато отозвался он. — Только скажи, куда поползешь. Я тебя, конечно, люблю, но не хотелось бы проклясть несколько гектаров леса из-за твоей прихоти.

Хихикнув, Ниоба спрятала лицо у него на груди.

— А как бы ты поступил на моем месте? — глухо из-за одежды спросила она. — Едва ли завалился бы на порог и требовал внимания к своей персоне. Вот уж кто уполз бы в лес умирать, так это ты.

— Для начала, раз уж мне недолго осталось, дал волю эгоизму и исполнил все свои желания, — чуть разворачивая ее, Зар возобновил движение в сторону Золотого района.

— Это какие?

— Еще раз подрался бы с Ником…

— Словно тебе для этого нужен повод, — закатила она глаза.

— По-серьезному. Может, даже на дуэль бы вызвал за то, что он наговорил мне перед выпускным.

— А что он тебе наговорил?

Голоса разносились по темным коридорам, отражаясь от каменных стен и возвращаясь неясным эхом. Держа прохладную, еще влажную от слез руку Ниобы, он неосознанно улыбался, чувствуя себя достаточно могущественным, чтобы не только отыскать журнал Далтон, но и сдвинуть Северную гряду.

— То, во что поверить можно только по глупости. Что ты собираешься сбежать, едва получив диплом, наплевав на дружеские чувства, — Ниоба угрюмо замолчала. — Нет, ты так и поступила, но одно дело — разбить мое сердце, совсем другое — сердца всех своих друзей. До этого ты бы не опустилась.

— Нет, — шмыгая носом, отозвалась она. — Я и впрямь собиралась уехать, но не так поспешно. Ник сказал, что ты уже договорился с больницей, едва я получу диплом, там чуть ли не насильно займутся моим здоровьем.

Хохотнув, Зар полюбопытствовал:

— Интересно, как ты себе это представляла? Если бы мы узнали, что тебя там держат насильно, выкрали в ту же ночь.

— Не выкрали, вы ведь сами меня туда упекли, — буркнула она и, словно пытаясь избавиться от неприятной темы, передернула плечами. — Какие еще пункты есть в твоем эгоистичном списке?

— Послать к Каресту пару-тройку людей, начиная от Далтон и заканчивая мачехой.

Забавляясь перечислением, Зар так увлекся, что ляпнул:

— Женился бы на тебе.

Ниоба встала как вкопанная. В первый момент он решил, что от шока и радости, но, рассмотрев ее лицо, ощутил, как все внутри оборвалось еще до того, как она открыла рот.

— Давай сразу решим: этого никогда не будет, — строго произнесла она. — Нет смысла наматывать сопли на кулак. Просто дайте мне уйти без мысли, что я тяну за собой всех своих друзей.

Зар не ответил. Силы изображать веселость иссякли, сменившись чем-то холодным и отрешенным.

— Нас ждут. Поторопимся.

Глава 38. Ниоба Верес

До Серебряного района они добрались в звенящей тишине.

Разбитое сердце острыми краями впилось в грудь, и больше всего на свете Ниобе хотелось забиться в угол и дать волю слезам. Задевало то, как спокойно Зар принял это решение. Решение, к которому Ниоба шла два года, из-за которого не спала ночами и из-за которого ненавидела себя! Он же пожал плечами и ускорил шаг. Если бы могла, Ниоба возненавидела бы его!

Переодевшись в заброшенном доме, ставшем обжитым и родным, они поспешили в Золотой район. Что бы между ними ни происходило, а привычка брала свое. Они шли бесшумно, переговариваясь жестами, помогая друг другу подняться на крыши или, напротив, спуститься в катакомбы. В роще, у Золотого района, Зар резко вскинул руку, и Ниоба замерла, не донеся ногу до земли.

— Потому я и хочу, чтобы ты вернулся домой, — устало произнес Вилинарий.

В его дыхании слышался неприятный хрип. Ниоба слышала подобное, когда Лиса проходила практику в больнице. Нехороший признак.

— Один ты не справишься, — упрямо заявил Гиндорил. — Посмотри на себя! Ты разваливаешься на ходу! Тебе нужны лечение и уход, а не все это.

Вилинарий что-то проворчал в ответ. Лэрты стояли за забором, скрытые тенью. Зная, что Талант могут почуять, друзья не стали его использовать. Как часто они в юности выдавали свое присутствие, используя ночное зрение или обостряя рефлексы?

— Когда придет время убить девочку, против тебя встанет шестеро магистров! Думаешь, они пощадят тебя? — поддавшись чувствам, Гиндорил заговорил громче и быстрее. — Станут они выслушивать твои доводы? Нет! Асам плевать…

Договорить ему не дали. Шикнув, Вилинарий остановил поток откровений. За стеной послышались шаги патрульных. Переглянувшись, впервые встретившись взглядом с момента разговора в катакомбах, друзья решили повременить, но, не дождавшись возобновления разговора, показались.

— Опаздываете, — проворчал Вилинарий.

Пропустив очередной патруль, — вот бы и в остальных районах города их было